Уже несколько дней бродили мы по оврагам, а дело не подвигалось ни на один шаг. Между тем потеря каждого дня могла обойтись дорого; развязка приближалась: полиция и жандармы энергично разыскивали квартиру, и нужно было ожидать, что скоро ее откроют. Мы должны были решиться на что-нибудь.
В последнюю ночь, помню, мы собрались раньше обыкновенного. Все были вооружены револьверами. Чубаров зачем-то нацепил поддельную бороду. Ночь была туманная, и гримировка казалась совершенно излишней. Этот поступок вызвал ряд острот, и сам Чубаров смеялся не меньше других. Некоторое время компания настроена была очень весело. Взобравшись на полгоры, на верху которой сквозь туман темнела обсерватория, укутанная высокими деревьями, мы уселись и принялись обсуждать план, предложенный Давиденко. Он предложил обокрасть квартиру. Так как подобное предприятие нуждалось в людях опытных по части ночных похождений, то для этой цели он привел с собой трех ночных жуликов, с которыми свел знакомство, еще сидя в киевской тюрьме, где и они в то время отсиживали свои сроки.
-- Выкрасть невозможно,-- не соглашался кто-то.-- Станок типографский весит около шести пудов. Как вы его утащите?
Переговоривши со своими молодцами, Давиденко попросил меня Определить величину станка. Я постарался вспомнить, насколько мог, величину станка и высказал мнение, что его можно было протащить через окно.
-- В таком случае мы его уворуем,-- категорически объявил Давиденко.
-- Шестипудовую тяжесть вытащить окном?! -- запальчиво возражал Гольденберг.-- Это невероятно! Мой план, господа: просто ворваться в дом и силой овладеть всем.
-- Вы забываете, что во флигеле живет человек пятнадцать плотников,-- заметил Рахальский.
-- Ну так что же?! Мы -- с револьверами...
-- Да вы забудете и о револьверах, как с'ездят вас дубиной по спине. Плотники -- народ здоровенный... иронизировал Рахальский.
Гольденберг пытался было настаивать на своем, но скоро вынужден был замолчать, так как почти все склонялись к предложению Давиденко.
-- Воровать -- так воровать!-- проговорил Давиденко.-- Вы, господа, оставайтесь здесь; а мы четверо пойдем на место; в случае понадобится помощь -- позовем.
-- Выберем атамана,-- предложил тогда один из молодцов, обращаясь к своим товарищам.
-- Вот пускай он и будет,-- ответил другой, указывая на Давиденко.
Вслед за тем все четверо поднялись на ноги и стали быстро спускаться в овраг.
Прошло некоторое время. Мы сидели молча. Сырость меня пронизывала. Охота разговаривать, видимо, пропала у всех. Кругом было тихо. Вдруг с одной стороны послышался дребезжащий полицейский свисток; вслед за тем отозвался ему другой. В предыдущие ночи мы ни разу не слыхали свистков. Казалось, на эту окраину города никогда раньше не заходил будочник. Это нас встревожило. Мы все встали на ноги. Свистки стали раздаваться все чаще и чаще. В это время мы увидели, что по оврагу быстро двигались какие-то фигуры. Одна из них к нам приблизилась, и сквозь туман мы узнали Давиденко.
-- Скорей за мной! Полиция облаву устроила. Надо бежать! -- проговорил он.
Мы бросились вниз вслед за ним. Спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь, мы не шли, а бежали за нашими передовыми. Один из них, видимо, прекрасно знал эту местность и куда-то нас вел. Сзади нас слышались теперь почти беспрерывные свистки, что показывало полицейскую тревогу.
Мы бежали по пустырям и оврагам, взбирались на какие-то кручи, вновь попадали в овраги и наконец добрались до линии построек. Тут мы прошли через какой-то сад, мимо небольшого домика и попали во двор, где яростно набросилась на нас собака; видел ли нас кто-либо из жильцов домика, не знаю: было уже очень поздно, и, вероятно, там все спали. Мы вышли со двора через калитку и очутились на улице.
-- Теперь по домам!-- проговорил Давиденко.
-- Да вы скажите хоть, что это за улица?-- спросил кто-то.
Названа была улица. Тогда мы разбились, и всякий быстро пошел в свою сторону.
-- Ничего из этого не выйдет. Наши шатания по ночам только привлекли внимание полиции. Дело это надо как-нибудь иначе обстроить,-- говорил Рахальский, идя со мною и Чубаровым.
Свободное копирование
