***

+++

(Совгавань. Борт эсминца)

...мне кажется, что рифма, как таковая, помогает тому, кто хочет приблизиться к тому, к чему он хочет приблизиться. А ритм – это естественное нечто. Не средство, а сама суть, Что вы на это скажете? Может быть, устроим дискуссию на страницах журнала? Читателям будет интересно. Я вам посылал кое-что из своих поэтических произведений. Пройдитесь по ним рукой критика. Я когда-то знал вас как остроумного и принципиального критика. Только не судите слишком строго. И не обвиняйте в сдаче позиций, я не терплю этого, могу даже убить. Вы не представляете даже, убить. Вы не представляете, какой я кровожадный стал. Замечаете затаенный блеск глаз на фотографии? Я в последнее время скатился к такой душеспасительной философии: почему бы мне это не написать, если мне это интересно? Почему бы мне это не отправить в газету, если мне интересно? Поэтому вы мне простите 3 стиха в различных органах. И не дадите мне в морду соответственно вашим лозунгам: «Офицер? В морду!» и т.д. Не надо мне бить морду, Миша, честное слово, не надо. Да, есть идея. 1. Учредить в журнале приз поэтов Российской империи. За лучшее стихотворение года. Приз «Вонючий Пегас» (2 миллиона сестерциев  – удобно, они сейчас не ходят, а цифра солидная). Какие будут предложения? 2. Что вы собираетесь делать после блистательного ДМБ? Есть идея. Я после службы еду во Владик и поступаю в Мореходное училище. Ты едешь туда, сразу после ДМБ и создаешь плацдарм (явки уже есть), и по моему прибытию начинаем взрывать Владивосток изнутри. А после того, как вдоволь набесимся, а я закончу мореходку, переносим деятельность на Международные линии, на международную арену. По-моему, идея не плоха, хоть не нова. Но что нового можно здесь найти, кроме собственной старости, наконец? По-моему, план железный во всех отношениях. Выносится на обсуждение. Можно сблатовать Жигульского. Он весной 72 защищает диплом. А здесь на Востоке, где сейчас зарождается восточное отделение Академии наук, ему будет где повеселиться. И раскрутим старое по-новому. Потом, я думаю, нам не было бы скучно с тобой, а? Если вы не против, то я разовью этот план до конца в следующем письме. Даже могу подвести философскую основу. К вопросу о Жигульском. От него получил на днях перевод на 20 р. На 9 купил себе гр. ботинки «для самоходов», а остальные одиннадцать пропили, как я ему и обещал. Но писем от него нет. И вообще, у нас отношения своеобразны. Но это уже из той области, где это только одному понятно и поэтому не будем лезть туда. Ну что вам еще написать? Жизнь моя протекает стремительно и бурно. С 3 по 13 сидел на губе. За пронос алкоголя на пароход. Так пошло попал. Да к тому же невыполнение приказа чуть не пришили. Скучно уже всё это, как из старых опер. Я натура буйная и необузданная, а капитаны разных рангов – с тяжёлыми лбами. Схема, в общем, старая. Тебя учить не надо. Море тут вонючее и затхлое. В воде плавают хлебные корки и презервативы с ближайших гр. пароходов. Разврат моральный. Матрос мельчает. Лелеет мысли втайне «кладануть» кого-нибудь и сорваться в отпуск. По ночам снятся тяжёлые потные сны. Днём ничего не снится. Холодает. Скоро дадут бушлаты. И – в зимнюю спячку. Хорошо! Ну, до свидания. (Сейчас ел свежие помидоры, мой желудок сначала воспротивился этому, но потом понял, что это так же приятно, как стрелять из пистолета системы «Марголина» по красному шарфу. Интересно, сколько эшелонов гречки мы переели за службу?)

Жду от вас письма. Когда обрываетесь из Хабары-то? Чтобы зря бумагу не тратить. Искренне ваш

Подпись.

***

Двенадцать строчек. Двести с лишним букв.

На них сейчас замкнулось всё магически:

всё пониманье жизни, весь сумбур

обрёл порядок, стройность и логичность.

Вот твой предел, который ты искал,

где, наконец, связал всё воедино.

Вот здесь сейчас начало всех начал

и золотая... середина.

И голова светла. Рука легка.

Все совершилось в сказочном наитье.

Здесь – тайны всех последующих открытий.

Здесь смысл жизни, остриё клинка.

Здесь корни всех причин, пространств, времён.

Здесь в совершенстве каждый слог отточен.

Но, полно, то тебе приснился сон,

и ты забыл двенадцать этих строчек.