Как я...

Приключения в метро

На мой взгляд провинциала, самое волшебное в Москве было – метро. В детстве, когда мы приезжали в Москву в отпуск, я очень любила в нём ездить (с одиннадцати лет уже самостоятельно, без сопровождения), и потом скучала по нему до следующего отпуска. В метро особенно, неповторимо и волшебно пахло – наверное, изоляцией толстых электрических кабелей и нагретыми тормозными вагонными буксами. Мне так нравился этот запах, что иногда я специально останавливалась у наземных вентиляционных будок метрополитена, чтобы им в полной мере насладиться. Глазастый поезд волшебно вылетал на платформу из темноты тоннеля, толкая впереди себя вихрь. Между «Октябрьской»-радиальной и «Ленинским проспектом» находилась таинственная и зловещая заброшенная Мёртвая станция без отделки и освещения, которую поезд проезжал, не останавливаясь (со временем она стала обычной «Шаболовской»). На Измайловской линии поезд выскакивал из-под земли и волшебно катил прямо по лесопарку, а на станции «Ленинские горы» волшебно останавливался на высоком мосту через Москву-реку. Эскалаторы и турникеты, ловко хлопающие «зайцев» по бокам, тоже были волшебные. В сине-голубых снаружи и жёлтых изнутри вагонах висели разноцветные хвостатые схемы метро, блестели стальным блеском прохладные металлические поручни, а на обтянутых коричневой кожей мягких пружинных сиденьях очень весело подпрыгивалось.

Про скульптуры, колонны, мозаики, витражи и мрамор я уж и не говорю. В прежние времена на центральных станциях метро вечно толкались большие группы интуристов с экскурсоводами, специально посещавшие его как памятник архитектуры. А моя мать-геолог даже иногда устраивала для знакомых детей экскурсии по метро, чтобы показать им самую красивую каменную облицовку станций.

В метро, где большинство обитателей столицы проводит существенную часть жизни, случалось множество разных приключений. Например, таких.

* * *

Однажды в 1980-х годах, ещё студентками, мы куда-то ехали в метро с моей подругой Аней Морозовой. Аня любила приодеться, и в тот день на ней были дефицитные снежно-белые импортные джинсы в обтяжку, которые ей привезла её мама из дефицитной туристической поездки в Польшу. В вагоне была давка, и нам стоило некоторых трудов выбраться из него на нужной нам станции. Когда мы всё-таки оказались на платформе, я обнаружила, что на заду редкостных Аниных белых джинсов красуется небольшая липучая наклейка – красное сердце-свёкла со словом SEX белыми же буквами по центру.

– А я-то думала: что он там делает? – бодро воскликнула Аня, имея в виду какого-то соседствовавшего с нею в вагонной давке господина, когда я отлепила и показала ей наклейку.

* * *

На заре своего существования метро было меньше, а давка в нём – гораздо круче, чем в наши дни. Так, в 1950-е, когда мой дядя, брат матери, с товарищем спускались в метро, человек перед ними упал при сходе с эскалатора. И юные дядя с товарищем, сцепившись, некоторое время удерживали толпу остальных пассажиров, чтобы этот человек успел подняться на ноги. Иначе бы его просто затоптали.

* * *

Этого своего дядю я периодически встречала в метро на нашей узловой станции «Киевская» – он часто ехал на соседнем эскалаторе мне навстречу, возвращаясь с работы, потому что пересаживался на «Киевской» на свою Филёвскую линию. Но махать ему или окликать его в знак приветствия, как я быстро убедилась, было совершенно бесполезно. Будучи настоящим москвичом, дядя перемещался среди толп пассажиров метро, повернув глаза зрачками в душу, и ничего и никого вокруг себя не замечал.

* * *

Как-то раз, году в 1971, моя мать выехала в город с большой группой малолетних детей, и, возвращаясь, обратно потеряла одно дитя лет четырёх – мою кузину Аню, – в извечной толкучке на выходе из нашей привокзальной станции «Киевской». Оставшихся в наличии детей мать привела на старую квартиру в десяти минутах пешего хода от «Киевской», где все мы тогда жили, после чего они с тёткой побежали обратно в метро разыскивать пропажу. Потерянное дитя вернулось домой в превосходном настроении. На «Киевской» его, как и полагается, быстро передали дежурной по станции, и всё время пропажи, пока не объявились мать с тёткою, угощали конфетами. Кузина до сих пор помнит и конфеты, и что ей очень понравилось это приключение, и она совсем не хотела, чтобы её родные отыскались слишком быстро.

* * *

Мало кто это знал, но в советское время в московском метро была камера хранения забытых вещей. (Может, есть и сейчас.) Один знакомый учил меня, как совершенно бесплатно разжиться в этой камере хранения дефицитной в СССР вещью – качественным импортным складным зонтиком. Для всей операции нужны были два человека. Первый шёл в камеру хранения и объявлял, что забыл в метро свой зонтик. Он произвольно описывал свой якобы забытый зонтик, получал доступ к большой коробке с утерянными зонтиками, присматривал среди них тот, что получше, и запоминал, как он выглядит. «Своего» зонтика он в этой коробке, естественно, не находил, отправлялся восвояси с пустыми руками и затем передавал ценную информацию, как выглядит чей-то реальный зонтик из тех, что получше, второму человеку. Второй шёл в камеру хранения забытых вещей вслед за первым, описывал уже конкретный зонтик и успешно получал его в пользование.

* * *

Одним поздним вечером, когда пассажиров уже немного, я в возрасте лет двадцати восьми ехала на метро домой. Сидящий в полупустом вагоне напротив меня мужчина с блокнотом в руках то и дело поднимал голову и пристально на меня смотрел, чтобы не сказать – пялился. До добра это довести не могло, и я уже принялась прикидывать, как бы мне от него отделаться на нашей запутанной многоплатформенной «Киевской», когда я стану на ней выходить. Но мужчина вышел из вагона раньше меня. А выходя, молча вырвал из своего блокнота и вручил мне листок, на котором оказался довольно профессионально выполненный карандашный набросок моей фигуры по пояс.

* * *

Когда за проезд в советском метро в турникет надо было бросить пять копеек одной монетой, к турникетам поза-позапрошлого поколения слева была прикреплена небольшая металлическая лоханочка. В эту лоханочку выпадали неправильные монеты – все, что не пятак. Второй муж моей тётки однажды рассказал мне, что на станции метро «Комсомольская» на площади Трёх Вокзалов оглушённые шумом, стремительностью и многолюдьем столицы иногородние часто, растерявшись, пихают в турникеты что попало. И если пройтись вдоль турникетного ряда и поискать в этих лоханочках, там можно найти и десять копеек, и пятнадцать, а если повезёт, то даже и двадцать. Муж тётки сказал, что в годы студенческого безденежья этот клондайк часто его выручал. Я проверяла – действительно, в лоханочках при входе на «Комсомольскую» вместе с медной часто попадалась и серебряная мелочь. Но потом эти отличные лоханочки на турникетах аннулировали.

* * *

Как-то раз мы с нашим другом Петром вечером ехали в метро, и к Петру прицепился стоящий рядом с нами подвыпивший джентльмен. Мы с Петром сидели, а джентльмен хотел, чтобы Пётр встал. Не для него лично, а вообще – для присутствующих здесь дам.

– Сиди, – сказала я Петру, поскольку знала, что он сегодня очень устал на работе, а теперь к тому же, вместо того чтобы возвращаться домой, по своей доброте ехал через весь город к моей подруге посмотреть её забарахлившую швейную машинку.

Джентльмен навеселе между тем не отставал.

– Я своим студентам всегда говорю: если рядом с вами стоит женщина, у вас в заду должна быть пружина! – нудел он, нависая над Петром.

– Если в заду пружина, что же тогда у них должно быть впереди? – не без интереса спросила я.

Люди вокруг начали смеяться, и нудный джентльмен наконец-то отстал от Петра и предпочёл ретироваться.

* * *

Одним воскресным днём в 1990-х годах я ехала по Кольцевой линии, и в мой не особенно заполненный по воскресному времени вагон вошёл тов. Сталин. То есть это, конечно, был не сам тов. Сталин, а его двойник, наверное, возвращавшийся с какого-то конкурса двойников. Этот двойник, довольно известный (я уже видела его фотографии в прессе и кино с ним по телевидению), отличался большим сходством со своим прототипом. Только тов. Сталин, как известно, был маленький, рябой и сухорукий, а этот – нормального среднего размера, с обычными руками и без оспин на лице.

Тов. Сталин при полном параде – в плаще покроя 1930-х годов мышиного цвета и с портфелем соответствующего периода – уселся напротив меня и в довершение всего достал из своего антикварного портфеля буклет с крупной надписью «СТАЛИН» и принялся внимательно его изучать. Я наслаждалась каждой минутой. А люди в вагоне: какие-то набегавшиеся приезжие с большими хозяйственными сумками, наполненными покупками выходного дня, и прочие – не обращали на тов. Сталина, едущего рядом с ними, никакого внимания.

Быстро же вы забыли Вождя и Учителя, – подумала я, мысленно обращаясь к беспечным соотечественникам. – А было время, завидев его, аплодировали стоя по часу, не прерываясь.