Как я...

В цирке

Как-то в начале двухтысячных годов я в очередной раз зашла в общежитие главного здания МГУ, в просторечии называемого Башней, – проведать свою ингушскую подругу Фатиму, которая тогда в нём жила. В маленькой аспирантской комнате моей общительной подруги почти всегда клубились какие-нибудь гости. В этот раз гости тоже были – двое детей-чеченцев, мальчик лет одиннадцати-двенадцати и девочка постарше, лет тринадцати-четырнадцати, отпрыски какой-то Фатиминой знакомой, которых она подкинула Фатиме на всё воскресенье. Дети, очень хорошо воспитанные и вежливые, были беженцами, их семья недавно уехала из Чечни в подмосковный посёлок Мосрентген от Второй чеченской войны.

Познакомившись с этими детьми, я долго не думала – сгоняла в кассу цирка на Ленинских горах, благо он был рядом, купила там три билета на сегодняшний вечер и предложила детям сходить со мной на представление. Они согласились, да и подруга Фатима была не против, поскольку в её тесной комнатке эти гости за целый день уже порядком соскучились, а ей самой надо было поработать.

Ко времени, означенному в билетах, мы с детьми отправились в цирк. Дети войны не знают страха и способны на самые дикие и отчаянные выходки. Теоретически я знала это по рассказам старших о временах после Второй мировой. Но практическое занятие по этой теории, как оказалось, было у меня ещё впереди.

В первый раз я вздрогнула, когда чеченский мальчик со словами «Смотрите, как я могу» повис на руках на каком-то гранитном уступе главного входа в Башню на высоте метров трёх от земли, чтобы продемонстрировать мне свою ловкость. Но в дальнейшем наш путь в цирк протекал без приключений.

Цирковое представление – действительно качественное – детям войны очень понравилось. Места нам достались роскошные, в первом ряду: наверное, мне продали какую-то в самый последний момент снятую бронь. А пока мы в антракте гуляли по фойе цирка, на манеже собрали большую цилиндрическую стальную клетку, потому что во втором отделении был запланирован номер укротителя тигров.

Мы вернулись на свои роскошные места в первом ряду, второе отделение началось, в клетку запустили много грозных полосатых тигров, и дрессировщик, орудуя своим стеком, рассадил их по тумбочкам, расставленным по кругу. Один из тигров на тумбочке, оказался прямо перед нами, его отделяли от нас только редкие прутья металлической клетки. Он сидел к нам спиной, мордой к дрессировщику. И не успела я ахнуть, как девочка – дитя войны протянула руку сквозь прутья и погладила его красивый мех.

Любознательная в раннем возрасте, я среди прочего много лет назад прочитала детскую книгу Александра Аронова «Браво, Аракс!» – зарисовки из творческой жизни знаменитой на весь мир укротительницы львов Ирины Бургримовой. Там было написано, что, почуяв человеческую кровь, до того казалось бы совершенно ручные хищники впадают в амок, моментально набрасываются на любого человека, оказавшегося в пределах их досягаемости, и разрывают его. И вообще нападение группы кошачьих на дрессировщика может спровоцировать даже самая ничтожная случайность – если он оступится и упадёт, или повернётся к ним спиной, или кто-то в публике крикнет и тем заставит львов или тигров занервничать. И потому во время номеров с крупными хищниками в проходах к манежу всегда незаметно дежурят униформисты с брандспойтами, чтобы при первых же признаках опасности отогнать сорвавшихся зверей от дрессировщика мощными струями воды.

Если бы тигр повернул голову и с лёгкостью отхватил погладившей его девочке кисть, а остальные тигры из-за этого разорвали дрессировщика, группу этих попробовавших человечины животных, на подготовку номера с которыми ушло много лет упорного труда, пришлось бы усыпить целиком.

Всё это я изложила девочке, которая погладила тигра, на обратном пути из цирка в Башню, пока ругательски ругала её за легкомыслие и безответственность. Но она продолжала повторять в восторге: «Я погладила, погладила его!» Может быть, гордится этим и до сих пор.