Как я...

 Как я хоронила Андропова

Однажды я принимала участие в похоронах генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Владимировича Андропова. Событие это было, безусловно, знаменательное, можно смело сказать – историческая веха, но поведать о нём почти нечего.

Разнарядка на установленное количество скорбящего народа пришла к нам во Всесоюзный научно-исследовательский институт организации, управления и экономики нефтегазовой промышленности (ВНИИОЭНГ) из райкома КПСС в день накануне похорон.

– Вот и хорошо. Потом домой пойдём пораньше, – сказала Светлана Прокофьевна.

Меня, как и всех тех, кто оказался помоложе и пониже должностью – лаборантов, техников, – записали в скорбящие автоматом. А Светлана Прокофьевна, редакторша средних лет, вызвалась сама, соблазнившись возможностью откосить от службы на целый день.

В комнате издательского отдела «Бюллетеня ВНИИОЭНГ» нас сидело четверо: две редакторши, старушка-машинистка и я – лаборант и прислуга за всё. Старушка-машинистка всё время говорила, как хорошо было жить при тов. Сталине. А как-то вдруг довольно невпопад в красках рассказала, как у неё, ещё девчонки, сломался и не прозвонил утром будильник, и она всю дорогу до работы бежала сломя голову, уже понимая, что опоздание её выйдёт больше двадцати минут и что за это по Указу «об опозданиях» от 26 июня 1940-го ей присудят исправительно-трудовые работы, а может, и тюрьму, но начальник пожалел её молодость и сделал вид, что ничего не заметил.

День похорон Юрия Владимировича Андропова, 14 февраля 1984 года, выдался пасмурный, сырой и промозглый. На Красной площади, куда нас довезли от работы профсоюзными автобусами, было холодно. Всех скорбящих из нашего института и прочих учреждений выстроили в несколько шеренг большими прямоугольниками на стороне ГУМа, через площадь от Мавзолея. Наше построение пронизывали цепочки кагэбэшников в штатском. Кагэбэшники сурово одёргивали тех скорбящих, которые в этот трагический для страны момент закуривали, пытаясь хоть как-то согреться, или переговаривались между собой.

Жителям Москвы было не впервой изображать народ по разнарядке. То их снимали с работы, чтобы махать флажками по пути следования кортежа какого-нибудь товарища Юмжагийна Цеденбала, прибывшего из братской Монголии, а то собирали на митинги осуждать израильскую военщину («Сионизм – это фашизм!»), и они относились к этой своей повинности философски. Но для меня как понаехавшей это занятие было внове.

Через некоторое время на Красной площади начался траурный митинг. Выступавшие – наверное, коллеги покойного – говорили какие-то надгробные речи, стоя на Мавзолее. Их лиц нам издалека, с нашей стороны площади, не было видно (до появления на митингах больших экранов ещё оставалось жить и жить), да и звук тоже долетал до нас слабо. Впрочем, в него никто особенно и не вслушивался.

Юрий Владимирович Андропов долгое время был всесильным главой Комитета Государственной безопасности и членом Политбюро ЦК КПСС: «… товарищи Зайков, Слюньков, Воротников…». И в этих качествах даже фигурировал во многих политических анекдотах. А после смерти Брежнева его избрали в Политбюро генсеком. Правил он нами недолго – один год и 98 дней. Началось его короткое правление с закручивания гаек: Андропов объявил борьбу с нарушителями трудовой дисциплины, и летучие милицейские отряды стали устраивать показательные облавы в кинотеатрах, общественных банях, бассейнах и магазинах на тех граждан, которые имели обыкновение пользоваться услугами этих заведений в рабочее время. Затем он отдал распоряжение сбить ракетой над океаном южнокорейский пассажирский самолёт, по ошибке пилота залетевший на территорию СССР, пытался начать какие-то экономические реформы, а 1 сентября 1983 года подарил населению новый сорт водки по цене 4 руб. 70 коп. за пол-литра, что оказалось на 10% дешевле всех остальных имевшихся в продаже водок. Новую водку в народе приняли с энтузиазмом и немедленно окрестили «Андроповкой», а за облавы в банях затаили камень за пазухой, но тут состояние здоровья реформатора ухудшилось, и он умер.

Кончина Андропова не стала неожиданностью. Конечно, в Советском Союзе никакие сведения о здоровье первых лиц государства никогда не обнародовались, но по Москве уже давно гуляла неподтверждённая информация, что Андропов человек тяжело больной, у него отказывают почки, и последние годы он живёт на гемодиализе. Мне, например, ещё за несколько лет до его смерти рассказывала об этом подруга, учившаяся в мединституте.

Ещё поговаривали, что Андропов немного еврей. Рассказывали среди прочих, к примеру, такой анекдот.

Как-то раз в Политбюро ЦК КПСС озаботились тем, что среди его членов совсем нет евреев. Вот приедет американская делегация и задаст каверзный вопрос: почему это у вас в Политбюро совсем нет евреев? И что тогда?

Один из советников говорит Брежневу:

– Леонид Ильич, а давайте назначим евреем Андропова. Выдадим ему новые документы, и станет он, допустим, Андропович. Американцы спросят про евреев в Политбюро, а вы скажете: «Ну как же, а вот Андропович!»

Решили так и сделать. Американская делегация прибывает и, как и ожидалось, задаёт вопрос про евреев в Политбюро. Брежнев отвечает:

– А вот же Андропович… Как? Уже уехал?!

Слухи про больные почки потом полностью подтвердились, а насчёт андроповского еврейства ситуация тёмная. Сам он, оказывается, уверял, что его мать была всего лишь приёмной дочерью богатых евреев Флекенштейнов из Финляндии, державших в Москве ювелирный магазин, из-за чего в КГБ у Андропова была кличка Ювелир. Но кто поручится, что это не версия для анкет? На деле дочь вполне могла быть и совершенно родная.

Впоследствии из перестроечной прессы мы узнали про Андропова и многое другое. Например, что он был послом СССР в Венгрии во время тамошней антикоммунистической революции 1956 года, насмотрелся в эти дни на коммунистических функционеров, развешанных за ноги на фонарях, и с тех пор, перепугавшись, стал ещё более беспощадным борцом со всякой «крамолой». Но в начале 1984-го нам это, конечно, было неведомо.

В Википедии написано, что на эти андроповские похороны даже приезжали премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и Джордж Буш-старший, тогда вице-президент США, и, стало быть, они в тот день мёрзли где-нибудь на трибунах возле Мавзолея вместе с нами. Но, разумеется, и их мы из своего далека не видели.

Через час с лишним нашего топтания на Красной площади траурные речи закончились. Тело Юрия Владимировича Андропова предали земле около кремлёвской стены, что нам тоже не было видно, выстрелили пушки, и скорбящий народ в нашем лице с облегчением разъехался по домам отогреваться кто чем.

Далее гонку на лафетах продолжил член Политбюро ЦК КПСС Константин Устинович Черненко, в похоронах которого я уже не участвовала. Этот руководил Советским Союзом ещё меньше, год и 25 дней (злые языки добавляли: «… не приходя в сознание», – поскольку делал это Константин Устинович, главным образом находясь в стенáх Центральной клинической больницы). А на следующий день после того, как предали земле и его, новым генсеком 14 марта 1985-го выбрали Горбачёва, и всё завертелось.