Как я...

На выставке

Ранней осенью 1982 года на входе в метро «Новые Черёмушки» со мной принялся знакомиться какой-то пьяненький тощий человек лет сорока в очках. Я не люблю пьяных, но этот показался мне чем-то симпатичным и действительно впоследствии культурно обернулся художником-нонконформистом по имени Борис Бич. Художник он был хороший, последователь Казимира Малевича, вдумчиво изучавший малевическое теоретическое наследие и в этой связи писавший исключительно геометрические композиции из цветных квадратиков. Я сходила к нему в гости, посмотрела его картины, послушала про величие Малевича и о разном (как дедушка всегда говорил ему «Боря, запомни – мы попали в Россию случайно», или как в 1950-х в Марьиной Роще он с друзьями шёл по улице ночью и увидел человека, сидевшего в глубокой луже, потому что какие-то гоп-стопники раздели этого несчастного до трусов, и теперь ограбленный не знал, как в таком виде идти дальше), а также отбилась от его половых притязаний. Последнее не потребовало крайних усилий, потому что художник Бич был довольно слабогрудый и интеллигентный. В дальнейшем эта история не имела продолжения, не считая того, что моя неприступность почему-то очень понравилась художнику, и он ещё некоторое время мне эпизодически позванивал.

А весной 1983-го при Горкоме графиков на Малой Грузинской в очередной раз состоялась выставка художников-нонконформистов, которых тогда по инерции 1920-30-х годов называли авангардистами. Про заповедную Малую Грузинскую наша компания откуда-то знала (наверное, через подруг Поповых от Лёли Муриной и Димы Сарабьянова), и мы каждый год исправно выстаивали длинные очереди туда, когда открывалась нонконформистская выставка. Художник Бич всё позванивал, и мы с ним договорились на этой выставке, где присутствовали и его работы, встретиться.

На Малую Грузинскую я отправилась в день, когда Борис Бич был там дежурным, вместе со своей подругой Аней Морозовой. Мы посмотрели выставку, а потом художник Бич нашёл нас и повёл в один из залов, в углу которого сидел на стуле – в общем, там сидел бомж. Грузный мужчина неопределённого возраста, с опухшим лицом и заплывшими глазами, бородатый и давно не стриженый. Вид у него был совершенно отсутствующий, возможно он даже дремал, а вблизи от него, как это часто случается с бомжами, отчётливо припахивало мочой.

– Это Толя Зверев! – с непонятным мне тогда восторгом объявил художник Бич. – Он гений! Он нарисует ваш портрет за десятку.

Свободных десяти рублей (по тем временам большие деньги) у меня не нашлось, а Аня, чьё материальное положение было лучше моего, раскошелилась. И грузный бомж, не говоря ни слова, очень быстро, почти неуловимыми экономными движениями, нарисовал пастелью на куске коричневой обёрточной бумаги воздушный женский анфас с причёской, похожей на Анину. И вплёл в рисунок крупную подпись: «АЗ 83».

Зарабатывать рисованием на улицах в СССР не разрешалось, и, наверное, художники-нонконформисты таким образом пытались помочь запрещённому Звереву добывать хоть какие-то средства к существованию. Через три года, в 1986-м, Зверев, давно страдавший тяжёлым алкоголизмом, умер – говорят, не успел вовремя опохмелиться, как и многие в дни горбачёвской антиалкогольной кампании. Ему было 55 лет. А его рисунок Аня с годами забрала в рамочку под стекло, и он теперь висит на стене у неё в гостиной.