Поскольку отъезд мой в Москву был решен, встал вопрос о судьбе гельминтологического музея. Музей создался солидный, и бросать его на произвол судьбы было по меньшей мере нецелесообразно. Я решил так: если преемником моим будет гельминтолог, музей останется при институте. В противном случае его придется брать в Москву. Преемником был назначен мой бывший юрьевский учитель профессор С. Е. Пучковский.
Пучковский, будучи энциклопедистом, никогда не работал в области гельминтологии, и естественно, что в его руках музей стал бы хиреть и через 2–3 года пришел бы в полный упадок. В подобной судьбе коллекций я убедился, осматривая музеи Западной Европы. Об этом же говорила судьба погибших гельминтологических коллекций Лейкарта в Лейпциге.
В первых числах ноября из Москвы было получено извещение, что Военно-ветеринарное управление предоставляет мне теплушку для переезда.
Распрощавшись с Новочеркасском, с профессорско-преподавательским коллективом и со студентами, мы с Лизой и сыновьями расположились с домашними вещами и гельминтологическим музеем в теплушке и двинулись через Воронеж в Москву. С нами выехали И. М. Исайчиков, Н. П. Попов и Б. Г. Массино — все трое с семьями.
16 ноября 1920 года под аккомпанемент вьюги мы высадились, вернее «выбросились», на станции Вешняки Казанской железной дороги и стали ждать подвод, которые должны были довести нас до Государственного института экспериментальной ветеринарии в Кузьминках.
…ГИЭВ, недавно переведенный из Петрограда в Москву, находился в стадии организации: поместье князей Голицыных приспосабливалось под научные лаборатории, что, конечно, требовало больших затрат труда и энергии.
Голицынский конный двор, украшенный знаменитыми скульптурами Клодта, был завален огромным количеством нераспакованных, засыпанных снегом ящиков с лабораторным инвентарем. Директором ГИЭВ стал С. Н. Павлушков — тот добродушный либерал, которого мы все любили за непротивление нашим планам и начинаниям.
Для гельминтологического отдела ГИЭВ выделил три огромных зала в нижнем этаже, на так называемой Полуденовской даче. Здесь же рядышком была отведена комната для моей семьи. В ней мы и ютились четверо — Лиза, 13-летний Сережа, 4-летний Юрик и я.
Жилая комната была теплая. Что же касается знаменитых голицынских зал, превращенных в мой кабинет и гельминтологический прозекторий, то зимой температура там обычно не поднималась выше нуля.
Вначале мы разместили наши донские гельминтологические коллекции по музейным шкафам, но красовались они недолго: формалин замерз, и мы спешно сложили все экспонаты в ящики, перенесли их в жилые помещения. Несмотря на тяжелые условия, сотрудники отдела сразу принялись за производство полных гельминтологических вскрытий различных птиц и млекопитающих Московской области. Все данные, добытые вскрытием, мы заносили в книги вскрытий.
Обычно при вскрытии руки препаратора оледеневали, но, невзирая на это, И. А. Попова работы не прекращала. Она грела руки в горячей воде и снова принималась за дело.
В то же время я работал и на кафедре паразитологии Московского ветеринарного института. Здесь моими штатными ассистентами были Б. Г. Массино и И. М. Исайчиков.
Московский ветеринарный институт к этому времени получил приличное каменное здание в центре города, близ Тверской, в Пименовском переулке, дом № 5. Фасад главного здания был отодвинут в глубь территории, а к тротуару подходили с двух сторон старые деревянные здания, украшенные александровскими колоннами. В левом одноэтажном флигельке и разместилась моя кафедра.
Вот несколько записей того времени, сохранившихся в моих старых бумагах:
«20 ноября 1920. Приехал из Кузьминок в Москву, выбрал для кафедры 3 комнаты в деревянном флигеле (Пименовский пер., 5).
22 ноября 1920. Поставлены две железные печи, получена кое-какая мебель и 2 электрические лампочки.
1 декабря 1920. Прочитана первая лекция для студентов 3-го курса.
8 декабря 1920. Прочел вторую двухчасовую лекцию студентам 3-го курса. Закончил введение в паразитологию. Привезена оттоманка к дубовый столик.
9 декабря 1920. Доставлена партия птиц для полных гельминтологических вскрытий.
14 декабря 1920. Прочел доклад «Задачи гельминтофаунистического обследования Московской губернии» в комиссии по изучению фауны Московской губернии, состоящей при Московском государственном университете.
16 декабря 1920. Подал заявление в Совет Московского ветеринарного института об издании труда «Основы гельминтологии». Написал прошение об устройстве гельминтологического прозектория в подвале главного здания института. Прочитал 1-ю лекцию ветеринарным врачам — курсантам Центральной военно-ветеринарной бактериологической лаборатории на тему «Биология паразитизма».
…Колесо московской жизни завертелось, темпы усиливались, нагрузка возрастала. Но силы были богатырские, настроение блестящее. Да иначе и быть не могло: 7 декабря 1920 года мне «стукнуло» всего лишь 42 года!
Свободное копирование
