Толь выехал летом 1834 г. из Петербурга и, осмотрев некоторые из водяных путей I (Петербургского) и II (Вытегорского) округов путей сообщения, прибыл в Нижний Новгород, состоявший в черте III (Московского) округа. Оттуда ездил он на производившиеся работы по устройству судоходства на р. Тезе. Грунтовая дорога от Нижнего Новгорода до этих работ была в весьма дурном положении, и Толь, приехав в с. Холуй, где его встретил заведующий означенными работами Николя, осыпал последнего бранью и ругательством, хотя означенная дорога не была в ведении не только Николя, но даже и {в ведении} Главного управления путей сообщения. В следующий день Толь, рассмотрев проекты Николя, который отлично хорошо чертил, и работы, которые производились весьма тщательно, очень обласкал Николя и извинился <перед ним> во вчерашнем приеме, приписывая его усталости. Толь <так был весьма доволен, что>, по окончании этих работ, испросил Высочайшее повеление о переводе Николя из Строительного отряда в инженеры путей сообщения. Это был первый пример перевода в инженеры без экзамена. Толь в продолжение 8-летнего управления перевел таким образом еще только двух офицеров Строительного отряда, а именно Максимова и Шембеля{}. Впоследствии граф Клейнмихель делал инженерами путей сообщения не только офицеров Строительного отряда, но и всякого, кого ему вздумается.
Толь, проезжая с работ на р. Тезе, дал знать управляющему III округом путей сообщения Янишу, чтобы он выслал на первую от Москвы почтовую станцию офицера, который мог бы указать отведенную Толю квартиру в Москве. Яниш для встречи Толя назначил по очереди нескольких лиц, но все боялись ехать навстречу к столь грозному начальнику и отказывались под предлогом болезни. Чтобы вывести Яниша из затруднения, я предложил послать меня; он находил, что исполнение подобного поручения неприлично такому хорошему, как я, инженеру, но наконец согласился.
Я отправился на станцию Горенки дня за два до приезда Толя, где и поместился в избе напротив почтовой станции. Утром, в день приезда Толя, проехал через Горенки его адъютант инженер-капитан путей сообщения Евреинов, {}. Я вышел на улицу в мундире, и Евреинов меня видел, когда уезжал из Горенек; сверх того, о том, что я находился в Горенках, ему говорил станционный смотритель, но Евреинов, вероятно недовольный тем, что я ему не представился, по приезде в Москву объявил Янишу, что меня нет в Горенках, так что Яниш послал навстречу к Толю курьера.
По приезде Толя на станцию Горенки я ему представился; он встретил меня любезно; Девятнин мне показался грознее его. В Москве для Толя был отведен дом генерал-лейтенанта Вырубова{} близ церкви Николы Кобыльского{}. Сын{} Вырубова служил в это время поручиком корпуса инженеров путей сообщения. В этом доме ожидали Толя управляющий III округом путей сообщения Яниш, чины путей сообщения, живущие в Москве и близ оной, и разные московские военные и гражданские власти. Толь никого не принял, а назначил представление ему чинов ведомства путей сообщения на другой день в 10 час. утра, а прочих властей часом позже.
Перед Толем приехали в Москву инспектор работ инженер-генерал-майор Потье, который вполне одобрил мое предположение по перестройке бассейнов в с. Больших Мытищах, и начальник штаба корпуса путей сообщения, генерал-майор Мясоедов{}, которому представлялись офицеры ведомства путей сообщения и который осматривал в экзерциргаузе команду нижних чинов, состоявшую при округе. При представлении офицеров Мясоедову он делал замечания, относившиеся к форме одежды, и на ответ одного из них, Бобрищева-Пушкина{}, запретил ему когда бы то ни было рассуждать. Это сильно поразило ученого Яниша, который не мог не сказать, что, напротив, инженеру необходимо постоянно рассуждать. При смотре нижних чинов в экзерциргаузе Мясоедов требовал от них выправки, маршировки и изучения тесачных приемов в совершенстве, тогда как большая часть нижних чинов были переведены из военной службы по неспособности к ней, и, сверх того, настоящие их занятия не оставляли им времени для фронтового образования. На другой день приезда Толя он принял в 10 час. утра чинов ведомства путей сообщения. Прием начался представлением Толю ординарцев и вестового от команды нижних чинов, состоявшей при округе. Толь был недоволен тем, что один из подходивших к нему нижних чинов сделал какую-то ошибку. Он обратился к Янишу с требованием, чтобы нижние чины команды были во фронтовом образовании не хуже гвардейцев, и, когда последний ему объяснил, что этого нельзя от них требовать {по причинам, мною выше описанным}, Толь ему сказал, что он вперед знал, что ему скажет Яниш, что он все знает и требует точного исполнения его приказаний. Потом, став посредине залы, у стен которой стояли офицеры корпуса инженеров и Строительного отряда, он громко объявил, что он все знает; знает, кто полезен для службы, кто нет, и что бесполезных он удалит со службы. Если бы не робость, которую внушал столь грозный начальник, и не уважение к заслугам Толя в Отечественную войну, то картина небольшого роста толстого генерала в полной форме и Андреевской ленте, с необыкновенной живостью движущегося и кричащего посреди изумленных офицеров, могла бы навести смех.
Свободное копирование
