В начале декабря мать моя с сестрой уехали в с. Васильевское{} Подольского уезда, к Александру Васильевичу Васильчикову, {о котором я уже упоминал выше}; у него было три дочери, из которых старшая Анна была очень дружна с моей сестрой. Вскоре приехал и я в с. Васильевское; был 1-й час ночи, и я, подъезжая к помещичьему дому, видел его вполне освещенным. Меня ввели в кабинет хозяина через освещенные комнаты. Между тем он извинился передо мной, что я должен был пройти в темноте, так как у него в обычае тушить все огни в полночь, и он только что получил донесение о том, что все огни потушены. Точно так же в известные часы дня приходили к нему с докладом, что весь дом осмотрен и везде все в порядке, а равно и о числе градусов на дворе. Казалось, порядок примерный, но все это был пуф; никто дома не осматривал, огней не тушил, и даже число градусов никто не поверял по термометру, а говорилось то, что на ум приходило.
Такой же порядок был и в управлении имением, над которым уже была назначена опека. А. В. Васильчиков и два его брата наследовали имение их дяди Александра Семеновича Васильчикова, которое было ему пожаловано Екатериной. Он жил не роскошно, в карты не играл и вообще не имел страстей, кроме одной страсти обменивать имевшиеся у него вещи на другие, которые он видел у кого-либо из его гостей; за бездельную вещицу он часто давал более дорогую, причем еще приплачивал деньгами, так что некоторые из имевшихся у него вещей, весьма малоценных, обошлись ему очень дорого. Этой страстью пользовались некоторые из помещиков и, в особенности, из посещавших его в деревне уездных чиновников. Конечно, не она была причиною его разорения, а беспорядок в ведении дел и совершенное неумение управлять имением. Наибольшая часть доставшегося ему имения была в Тульской губернии, а так как оно поступило в опеку, то необходимо было отыскать помещика этой губернии в опекуны. На моей двоюродной сестре баронессе Варваре Антоновне Дельвиг, {о которой я уже упоминал в I главе "Моих воспоминаний"}, был женат помещик Крапивенского уезда Никита Дмитриевич Тейлс{}, которого мать моя предложила Васильчикову в опекуны его Тульского имения. Васильчиков хотел с ним познакомиться, и мы в нескольких экипажах отправились к нему на собственных лошадях Васильчикова; он ехал со мной в больших открытых санях, запряженных четвернею очень хороших лошадей. Подобные поездки теперь немыслимы. Мы встречали по дороге огромные обозы, которые иногда тянулись в несколько рядов. Это огромное движение к Москве меня сильно тогда поразило. Васильчиков не пропускал ни одного обоза, чтобы не спросить, откуда он идет, какому принадлежит помещику и что везет; эти вопросы были делаемы без всякой цели, и ответы если и выслушивались, то немедля забывались.
Тейлсы, муж и жена, были нам очень рады; он был хорош собою, <но в особенности> жена же была истинная красавица; несмотря на непомерное баловство родной тетки А. М. Моисеевой, у которой она воспитывалась, {о чем я подробно рассказывал в I главе "Моих воспоминаний"}, она была отлично {хорошего} характера, чрезвычайно добра и умна. Хотя она и вышла очень молодой замуж (во время нашего посещения ей было всего 21 год, а она имела уже трех детей), она имела сильное влияние на мужа, который при ней казался порядочным человеком; {из дальнейшего моего рассказа читатель увидит, что только жена умела его выказывать таковым, а что он был весьма беспорядочен}.
Погостивши несколько дней у Тейлсов, мы ездили в Чернский уезд к моей родной тетке, баронессе Л. М. Дельвиг, жившей в своем небольшом имении с. Белине с тремя дочерьми, девицами Анной, Глафирою и Любовью, и с двумя сыновьями Александром и Иваном, которых я учил в 1831 г. в Петербурге. Неподалеку от с. Белина жила родная сестра моей тетки, старая девица Надежда Матвеевна Красильникова, в своем также небольшом имении, с. Хитрове. Она была в молодости хороша собой, очень бойка и, дожив до старости, все еще наряжалась и очень занималась своею наружностью.
Баронесса Л. М. Дельвиг и Н. М. Красильникова, которые, {как изложено в I главе "Моих воспоминаний"}, приходились двоюродными тетками моей матери, знали ее с малолетства и всегда очень любили. Они были нам очень рады и в особенности рады были видеть меня: баронесса Л. М. Дельвиг потому, что видела во мне воспитанника умершего почти за два года ее сына, барона А. А. Дельвига, и потому, что я с малолетства был дружен с ее дочерью Глафирою, моей ровесницею, а Н. М. Красильникова как своего крестного сына.
В начале текущего столетия был обычай при крещении детей иметь несколько восприемников и восприемниц; таким образом, восприемниками моими были: родной мой дед, князь А. А. Волконский, родной мой дядя князь Дмитрий и сосед по имению Емельяновн, а восприемницами Т. Г. Викулина, Н. М. Красильникова и родная тетка моя княжна Татьяна Волконская.
Свободное копирование
