13
Дмитрий А давно очухался, слез с моей шеи, нашёл по своим возможностям и способностям работу профессионального алкоголика и уже довольно долго жил со своей подругой Ириной в Люберцах, на съёмной квартире. Я в его дела никогда не вмешивался. Не лез и теперь. Не мне, исключительно им решать, насколько они подходят друг другу. Но втайне я, конечно, мечтал: хоть бы они, гады, наигрались, наконец, в “слободную любов”, и поженились, как белые люди. И произвели мне – да и себе тоже – продолжателя рода. Мужика.
Летом 2001-ого мои упования исполнились на пятьдесят процентов: я стал свёкром Ирине и сватом её родителям. А 12 февраля 2003 года и на все сто: Ирина порадовала своего супруга Дмитрия А сыном, а меня, деда, внуком – тоже первенцем. Димку и новорождённого Фёдора мои сослуживцы немедленно одарили кучей презентов. Но на этом радости не кончились.
Мизера ходят парами! После долгих и малопродуктивных, на грани взаимных оскорблений, телефонных препирательств госпожа Леньшина в последний момент сдалась, то есть скрипя сердцем согласилась на мою встречу с детьми. Под собственным патронажем, разумеется, и, как всегда, с жёстким ограничением времени.
Я был согласен на всё.
В назначенном месте в метро ждал вместе со мной этой встречи и Дмитрий А. Его распирали едва народившиеся отцовские чувства и потребность поделиться ими с братом и сестрой. Увы, младшие сильно опаздывали. Не его вина, что он не имел возможности дождаться. Я же оказался терпеливее. Время вне работы давно уже не представляло для меня никакой ценности, поскольку в нём ничего существенного не происходило. А водитель находился в полном моём распоряжении. Правда, и на полном моём обеспечении, что ощутимо било по карману.
- Ты уже по бумажке начал говорить? – язвительно сказала Света, когда мы уселись в какой-то бескрайних размеров забегаловке вблизи Охотного Ряда, где мне показалось, что за такую заоблачную цену кофе мог бы быть поприличнее. Впрочем, моему бывалому водителю стоимость парковки тоже показалась несколько чрезмерной, бабок едва хватило расплатиться.
Нет, до Брежнева с его маразмом мне даже сейчас ещё довольно далеко. Просто я предусмотрительно подготовил текст, который мне, как легко было догадаться, могут не дать договорить. Скандальный тон предварительных переговоров ничего хорошего не сулил. Не предвидя наверное, какие неожиданные радости ждут меня в этот раз, я, как всегда, вынужден был страховаться.
А. Коржов – детям Екатерине и Сергею
(Передано лично при встрече в Москве 15.02.2003 г.)
Дети мои Катя и Сергей,
Только что я говорил по телефону с вашей мамой, прося о свидании с вами. Я понял, что сотрудничать со мной Светлана Анатольевна не желает.
Вы уже большие, и я решаюсь сказать то, что вы и без меня знаете:
1. Вы, Катя и Сергей, родные мне люди, плоть от плоти. Это невозможно отменить.
2. Ваша мать, госпожа Леньшина С. А, с того момента, как она предпочла другого мужчину, никем для меня не является. Никаких обязательств перед ней у меня нет, и это взаимно.
3. Ваш возраст уже позволяет вам общаться с вашим отцом – если вы этого общения желаете – без посредников.
Так вот, я сообщаю вам, что, независимо от алиментов, назначил каждому из вас с позапрошлого года ежемесячную стипендию в размере минимум 100 долларов – с условием, что вы сами будете её получать. Мой взнос за два года вы получили. К сожалению, в августе прошлого года, когда я неоднократно пытался через г. Леньшину С. А добиться встречи с вами, она упорно не желала соединяться с нежелательным абонентом. А связи непосредственно с вами у меня нет. И возможностью накапливать для вас, как в предыдущие два года, сразу годовой взнос я тоже теперь не располагаю.
Вы можете сколько угодно хранить в тайне свой адрес и телефоны. Для меня это означает только, что раз в месяц вам придётся самим связываться со мной и договариваться о встрече. Можете не говорить мне ни здравствуй, ни спасибо – я не обижусь. Я ничего вам не навязываю и никаких условий не ставлю, кроме одного очень естественного: хотите иметь стипендию – получайте! Гоняться за вами я больше не буду.
Встреч с вашей мамой я, напротив, хотел бы избежать. По-моему, это взаимно. Подозреваю, что её стараниями я выгляжу в ваших глазах извергом, встречаться с которым без охраны опасно. По мне же, гораздо страшнее жить в чужом доме с чужим дядей за его счёт, нежели поддерживать отношения с родным отцом, которого вы семь лет назад почему-то любили. Может, вспомните, почему?..
Вы не ответили ни на одно моё письмо. Ни разу за эти годы не позвонили. Я не упрекаю вас. Я хочу для вас только добра. Легко осуждать меня за решительный разрыв с вашей матерью. Но задумайтесь, как иначе обрела бы она своё нынешнее женское счастье? Не станем выяснять, болью и страданием скольких людей это счастье куплено. Всё в этом мире имеет, увы, свою цену. И, как сказал философ покруче Р. Толкиена: “Если деньги – это всё, что вы хотите получить, то это всё, что вы и получите”.
Я предлагаю, а вам решать. До свидания.
Ваш отец
(Ответа не последовало)
Нет, мы достаточно корректно, почти доброжелательно поговорили. Ни о чём, разумеется. Деньги ребятишки взяли. Но я всё же надеялся, что письменное обращение предполагает ответ. Зря, как всегда, надеялся. Мне предоставили возможность и дальше сколько угодно биться о лёд молчания.
То ли вновь в моём предложении усмотрена была какая-то до сих пор не разгаданная мною каверза, то ли обещанная сумма показалась ничтожной, но факт бесспорен: вы, Катя и Серёжа, не отказались явно, но и ни разу не обратились ко мне. Как если бы предложения вообще не было. Невостребованные деньги мне всё равно приходилось откладывать – и это в квартире, где сам я появлялся нечасто. Замок которой можно отпереть гривенником, а если монетки у грабителя не случится, так и вышибить дверь лёгким пинком. Сберегал, чтобы иметь под рукой, если вдруг спохватитесь. Так я и жил – от встречи до встречи, число которых за прошедшие годы в сумме оказалось даже меньше, чем число лет, проведённых в разлуке.
Свободное копирование
