Наступили 70-е — начало 80-х годов. Несмотря на неблагоприятные времена, называемые сейчас “застоем”, стали появляться книги, ранее читателю недоступные. Воодушевляемая каждой такой книгой, я то и дело предпринимала попытки “продвинуть” и Кафку. Тем более что и роман “Замок” был переведен той же блистательной Ритой Райт-Ковалевой, которая в свое время перевела “Процесс”. Журнал “Новый мир” его даже несколько раз анонсировал, но всякий раз вмешивались какие-то таинственные силы — в полном созвучии с Кафкой! — и рукопись пролежала еще семнадцать лет.
Еще одна “веха”. В 1972 году мою рукопись (к счастью, после “Искусства” остался третий экземпляр, было с чего перепечатывать) передал непосредственно директору издательства “Прогресс” человек, которого я непременно хочу помянуть здесь добрым словом, — как ни странно, работник аппарата ЦК, куратор “Вопросов литературы” Юрий Борисович Кузьменко (он буквально до конца жизни целенаправленно давал ее читать кому только мог из влиятельных лиц, в том числе и в отдел пропаганды — Н. Биккенин и А. Гаврилов были “за”, но они не вправе были решить вопрос; и в сектор издательств — здесь дело обстояло хуже, но и “нет” не говорили; и почему-то директору ВААПа Б. Панкину, который позднее передал ее новому Председателю Комитета по печати Б. Стукалину и многократно напоминал ему о рукописи). “Прогресс” — издательство иностранной литературы, здесь уж на “непрофильность” не сошлешься.
Все началось с начала, по той же схеме. Снова “внутренние рецензии” специалистов, на сей раз уже пяти. Снова рукопись была подписана “В набор”, несколько раз книга анонсировалась в печатных издательских планах, и ровно столько же раз (ни одним разом меньше!) вычеркнута. Гротескность ситуации заключалась еще в том, что в целом ряде книг известных литературоведов (Б. Бурсова, Г. Куницына, Ю. Суровцева и др.) приводились цитаты из рукописи, со сноской, где выражалась мне благодарность за возможность ознакомиться с ней и воспользоваться цитатами. Еще более кафкиански это выглядело, когда после смерти Б. Сучкова была опубликована книга с работами из его наследия, среди них — его рецензия на мою рукопись для издательства “Искусство” с указанием в примечаниях, для какой цели она была написана.
В 1977 году дело взял в свои руки Константин Симонов, прочитавший мою рукопись. Он написал новому директору издательства “Прогресс” В. Седых письмо. Вот отрывок из него:
“Многоуважаемый Вольф Николаевич!
Хочу обратить Ваше личное внимание на рукопись, которая еще несколько лет назад была подготовлена в “Прогрессе” к набору, но до сих пор не издается. Это — “Дневники” Франца Кафки (составление, перевод и комментарии Е. Кацевой).
…Я сам не специалист, но просто, как писатель, прочитавший эту очень интересную рукопись, думаю, что издание “Дневников”, кроме всего прочего, будет и немалым подспорьем для нас в различных международных литературно-идеологических дискуссиях. Особенно для тех из нас, кто, увы, не владеет иностранными языками и не может ссылаться на “Дневники” ни в подлиннике, ни в переводах на другие языки. Думаю, что и сам факт издания этой книги на русском — тоже немаловажен в кругу многих проблем, существующих вокруг так называемой третьей корзины.
…Прошу Вас поддержать сторонников издания книги и помочь включить в повестку дня вопрос о выпуске ее в свет в 1978 году”.
Вот так: ни больше, ни меньше — “третья корзина” Хельсинкского соглашения!
Книгу снова вставили в издательский план. Для верности К. Симонов перед длительной поездкой написал Председателю Комитета по печати Б. Стукалину письмо с просьбой лично проследить, чтобы план снова не изменился:
“Дорогой Борис Иванович!
Чтобы не отнять у Вас лишнее время, прошу об одном — прочтите прилагаемую страничку — копию моего письма в “Прогресс”, В.Н. Седых. Если оно покажется Вам убедительным, очень прошу посодействовать тому, чтобы упомянутая рукопись, включенная издательством после моего письма в проект плана, не вылетела из него при окончательной утряске.
Извините, что беспокою Вас, но вопрос этот кажется мне существенным.
Уважающий Вас
7.VIII.77 Константин Симонов”.
После возвращения в Москву ничего не забывавший Симонов справился в ЦК о состоянии дел. Там его Г. Шахназаров заверил: подождем, как пройдет 10-я годовщина августа—68, а потом… А потом Симонов умер.
Свободное копирование
