{216} Учитель[i]
Голубое распятие опрокинуто под лакированный треугольник «бехштейна».
Цвет. Фактура черного лака. Стекло. Тем не менее это не контррельеф[ii].
Это Мейерхольд раскинулся в прозодежде[iii] на ковре под роялем.
В руках рюмка. Хитрый прищур глаза сквозь стекло.
1922 год.
Слева толстые ноги Зинаиды[iv], туго обтянутые шелком черного платья.
Нэп.
В ногах у мастера — я.
«Театральный Октябрь»[v] на стадии «Рогоносца».
На моих ногах — калачиком — Аксенов.
Спит.
Стадия Аксенова — безбородость.
Рыжая борода лопатой, развевавшаяся агрессивным стягом из-под контура древнего шлема буденновца[vi] снята.
Женат на конструктивистке Поповой.
Авторе той нелепой смеси галифе и клеша голубого цвета, которую все почтительно именуют «прозодежда».
Непривычен абрис головы Аксенова без бороды.
Лицо асимметрично.
Воспаленные круги глаз, когда открыты.
Сейчас закрыты.
И кажется, что рыжеватые остатки пуха растут прямо из костной основы лица, лишенного других покровов.
Глаз мастера щурится.
Голова запрокидывается.
В неповторимых пальцах почти парит рюмка.
«Айседора Дункан мне сегодня сказала, что в прозодежде я {217} похож на голубого Пьеро…»
Признание залетает не дальше меня и не выше колен Зинаиды.
Тайна остается в доме.
Прозодежда. Биомеханика. Индустриализация театра. Упразднение театра.
Внедрение театра в быт[vii]…
Два года пулеметного треска вокруг кричащих направленческих лозунгов.
Бешеная полемика против приезда Дункан.
«Понедельники “Зорь”»[viii].
Аудитории, раздираемые надвое.
Сколько пылающих вокруг этого юным энтузиазмом.
И все — не более чем случайная, чем новая, чем перелицованная личина все того же Пьеро.
Наискосок от длинного стола мистиков Пьеро-Мейерхольд сидит в прологе «Балаганчика».
Голубой набросок [Ульянова] напоминает нам его.
Воспоминания старика-незлобинца Нелидова рассказом дополняют.
Дудочка. Дудочка!
Как он играл на дудочке.
Стоя на одной ноге.
Обвернув вторую змеей вокруг.
Голубой Пьеро — носитель режиссерского замысла — выпархивает между длинных полос головинского занавеса в «Маскараде»[ix].
Бледное личико между свисающе-длинными рукавами. Резкие отсветы пятнами от свеч.
И третья личина.
Голубой бред из клеша и галифе девицы Поповой.
Но он один. Неизменяем. Вечен.
Меняются голубые личины.
Меняются поводы для гробов, опускаемых со стен осажденных городов.
Вчера в гробу предполагалась Коваленская. Сегодня — Закушняк.
Меняются и города.
Сегодня — это осажденная Сеута[x].
Завтра — обложенная Оппидомань[xi].
Сегодня — это эмоционально повышенный речитатив революционных реплик Верхарна.
{218} Вчера — каденции католического речитатива Кальдерона.
Обозначение речитатив приобретает от контекста.
А в сущности, один.
Лексингтон-авеню — это негритянская Пятая авеню.
Центральная улица Гарлема.
Справа — дансинг.
Слева — методистская церковь.
Там — дом греха.
Здесь — дом спасения.
Там — изживается плотоядность в неподражаемо прыгающем ритме.
Здесь — богоозаряемость протекает в том же самом вздрагивании членов.
Экстаз знает только одну формулу захвата человека.
От бога ли, от дьявола ли опьянение одержимости — ритмический вздрог один.
Пафос — един.
И пафос в сущности своей — сверхтемен.
По природе своей — по ту сторону от предмета темы и содержания.
В случайно оставшейся не сожженной единственной дошедшей книжечке истинных откровений в состоянии экстаза святой Игнатий себе в этом сознается.
Сперва Великое Это.
Затем оно облекается в образ божественного.
Неудивительно, что католическая мистерия освобожденной Сеуты и революционно-мистическая Оппидомань декламируют о себе схожим регистром речитативов!
К тому же: кто вздумает сравнивать?!
Те, кто рукоплещут «Зорям», не помнят «Стойкого принца».
Те, кто любовался «Стойким принцем», вряд ли ходят на «Зори»…
Тем, кто знает оба спектакля, вряд ли взбредет кощунственная мысль или подобное подозрение.
Мейерхольд, конечно, Протей.
И «Рогоносец», вечер интермедий на Бородинской[xii] или «Лес» — всегда неизменно одно и то же.
Взлетают и слетают парики и личины.
Сегодня они — музейно-пышный «Мир искусства»[xiii], завтра они сброшены в мусорный ящик истории, послезавтра возрождаются золотыми, зелеными, фиолетовыми, клеенными из овчины {219} [париками], в чем задыхается на первых спектаклях «Леса» Восьмибратов — Захава.
Беспринципность?
Принципиальность?
Ни то, ни другое.
Воплощение принципа.
Принципа театра.
Его переливчатости. Сверкания.
Перевоплощаемости.
Магии.
Хитрый глаз мастера поблескивает сквозь тонкое стекло стакана.
Витого и высокого.
Чрезмерно тонкого.
Чрезмерно высокого.
Чрезмерно витого.
Как хозяйка его.
С выбритыми бровями.
И нанесенными тушью крыльями от переносицы полукругами в лоб.
Высоким черным воротником.
Талией, кажущейся уже воротника.
Людмила Гетье.
Балерина.
Повод к неизменным шуткам:
муж — боксер[xiv].
Слишком пухл и красив.
Жалеет лицо, как воины Помпея во время битвы при Фарсале,
как воины Помпея — чаще бит[xv].
Он рисуется шоссейным катком, проехавшим по чрезмерно тонкому стану супруги.
* * *
«Приведите с собою фотографа.
Пусть знает мир, что сделали с Мейерхольдом…»
В доме на Новинском бульваре, № 23 помещается наш институт — мастерские Мейерхольда, ГВЫРМ[xvi].
Кругом густо живут в этих двух с половиной этажах.
{220} И кажется, что каждая стенка как будто из картона и достаточно ее надрезать, чтобы в наши залы посыпались неисчерпаемые предметы домашнего обихода: бельевые корзины, табуреты, корыта, птичьи клетки.
Под крышей живет мастер с семьей.
В полуподвале пустая, заглохшая кухня.
Сегодня Мейерхольд как-то особенно по-курчавому седой.
Может быть, от кричащей коричневой зелени драной шинели, в которую он кутается.
У мастера необыкновенное качество — заворачиваться в самые необыкновенные одежды.
Ухитряясь не уронить с ног ночных туфель, он, прыжок за прыжком огибая углы заворотов игрушечной лестницы, слетает вниз.
Еле поспеваешь за его юношеской прытью.
Догоняешь его в кухне.
«Зовите фотографа!»
Поза…
Простите: ракурс.
(Сколько пламени, страсти излито на дисгрессию этих понятий: промежуточной стадии движения — ракурса — в отличие [от] мертвой неподвижности — позы!)
Ракурс готов.
Дрожа, на плите лежит несчастный старик.
Кто бы сказал, что лордом Генри вот этот самый старик в «Дориане Грее»[xvii] воплощает безупречного денди, клюв в клюв, качаясь в кресле, глядя на попугая?
Он съежился. Сморщился.
Ушел в поднятый выше ушей воротник.
Челюсть подвязана тряпкой.
Длинные пальцы глубоко вкопались в рукава шинели.
«Пусть знают все, как обходятся с Мейерхольдом…»
Пока что с Мейерхольдом ничего особенного не сделали.
Однако:
Тео Наркомпроса, которое Мейерхольд уже не возглавляет[xviii], сегодня отказало ему в смете по ремонту его театра…
«Пошлите за фотографом…»
[i] {410} Рукопись датирована 16.X.1943. Текст прямо продолжает предыдущий, хотя между ними (15.X) был написан «Отто Эч и артишоки».
[ii] Абстрактная композиция из металла, проволоки, стекла и дерева, разрабатывавшаяся с 1913 г. русским художником-конструктивистом Владимиром Евграфовичем Татлиным.
[iii] Прозодежда — производственная одежда, униформированный костюм из голубого холста для всех актеров, спроектированный художницей Любовью Поповой и впервые примененный Мейерхольдом в спектакле «Великодушный рогоносец» (1922). По мысли Мейерхольда, «на голых конструкциях-площадках, в холщово-синей прозодежде молодые актеры без грима покажут свое мастерство, так сказать, в чистом виде, без помощи театральных иллюзий».
[iv] Речь идет о жене Мейерхольда, актрисе Зинаиде Райх.
[v] Провозглашенная Мейерхольдом в 1920 г. программа революционного обновления и политической активизации театра.
[vi] Матерчатый головной убор красноармейца, введенный в 1919 г. и получивший в народе название «буденовка» (по Первой конной армии Семена Буденного), силуэтом напоминал древнерусский металлический шлем. В 1937 г., в эскизах к фильму «Александр Невский», Э. обыграл сходство шлема XIII века с буденовкой, подчеркнув в костюмах актуальность исторического сюжета.
[vii] Здесь перечислены некоторые лозунги «Театрального Октября», в частности стремление театра Мейерхольда не только отразить (часто в подчеркнуто-гротесковом виде) приметы современного быта, но и активно воздействовать, «революционизировать» повседневную жизнь.
[viii] Речь идет о еженедельных (по понедельникам) дискуссиях в Театре РСФСР Первом (как тогда назывался театр Мейерхольда) по поводу «спектакля-митинга» «Зори» (1920), поставленного на основе пьесы Эмиля Верхарна.
[ix] В своей постановке драмы Лермонтова на сцене Александринского театра Мейерхольд ввел фигуру Голубого Пьеро, который в сцене маскарада интригует героиню пьесы Нину потерянным браслетом (мотив, на котором построена фабула). Тем самым персонаж комедии дель арте, включенный через бал-маскарад в романтическую трагедию, стал одним из выразителей темы Рока — основы режиссерской концепции спектакля.
[x] Сеута — испанский город, в котором происходит действие драмы {411} Кальдерона «Стойкий принц». Н. Г. Коваленская исполняла роль главного героя — принца Фернандо.
[xi] Оппидомань — крепость в пьесе Верхарна «Зори». А. Я. Закушняк сыграл роль центрального персонажа — Жака Эреньена.
[xii] В небольшом концертном зале дома № 6 на Бородинской улице в Петербурге Студия Мейерхольда давала в 1914 – 1916 гг. представления, состоявшие из небольших пантомим, интермедий и этюдов.
[xiii] «Мир искусства» — художественная группировка, созданная в 1898 г. Александром Бенуа и Сергеем Дягилевым и существовавшая до 1924 г., объединяла весьма разных живописцев, графиков, критиков, скульпторов. Мейерхольду были наиболее близки художники Александр Головин, Николай Сапунов, Сергей Судейкин, в то же время он стоял в резкой оппозиции к старшим лидерам, особенно к Бенуа.
[xiv] Александр Гетье (1894 – 1937) был преподавателем бокса.
[xv] Битва при Фарсале (Египет) между войсками Помпея и Юлия Цезаря состоялась в 48 г. до н. э.
[xvi] ГВЫРМ — Государственные высшие режиссерские мастерские, организованные Вс. Э. Мейерхольдом осенью 1921 г., после закрытия Театра РСФСР Первого. Название, как и статут, учебного заведения под руководством Мастера претерпело несколько изменений: ГВЫТМ («режиссерские» заменили на «театральные») — ГИТИС (Государственный институт театрального искусства) — ГЭКТЕМАС (Государственные экспериментальные театральные мастерские) им. Мейерхольда — ГЭКТЕТИМ (Государственный экспериментальный театральный техникум) имени Мейерхольда — Государственное театральное училище им. Вс. Мейерхольда. Последнее было закрыто в 1938 г. вместе с его театром.
[xvii] Имеется в виду утраченный фильм по роману Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея» (производство московской кинофирмы «Тиман и Рейнхардт», 1915), в котором Мейерхольд выступил как сценарист, кинорежиссер и исполнитель роли лорда Генри.
[xviii] С ноября 1920 г. по 1 мая 1921 г. Мейерхольд возглавлял театральный отдел (ТЕО) Народного комиссариата по просвещению.
Свободное копирование
