Была весна 1974 года и я должна была ждать осени, моего первого дня, когда я проснусь возбужденная, приму душ и расчешу мои уже длинные как у феи волосы расческой-бритвой. Глядя на пряди, падающие в мусор, вспомню, как маленькая я просила мать закрепить мне волосы заколками, чтобы походить на своего кумира Бетти Буп и произвести хорошее впечатление. Я думала, до чего я дошла. Прохожу мимо зеркала, не посмотрев в него, не крашусь, не брею ноги, не выщипываю брови и даже выработала крепкое рукопожатие. Это благодаря группе укрепления женского самосознания в Нью-Хевене, в которую я вступила вскоре после покупки «кекса».
Ко времени моего выхода из душа вы можете подумать, что я описала себя как чувственного мачо. Я просохла, надела свои фермерские джинсы, бросила ручку и карандаш в карман на груди, что естественно привело меня к мысли написать что-нибудь, а это привело к мысли об учебе, в чем и был смысл колледжа. И я снова заволновалась. Вот сейчас-то я и должна доказать, что умная, каковой всегда себя считала. Это будет нелегко. Я гордилась, что в старшей школе была почти идиоткой и вот сейчас может быть надо за это расплачиваться. За все мои знания меня могли перевести в коррекционный класс, в этом случае гордость заставила бы меня выпрыгнуть из окна.
Спустившись в гостиную, задержала взгляд на «кексе» прежде чем сделать кофе. Он как изумруд отсвечивал на въезде во двор. За ним летал кусок бумаги, вращаемый ветром. Я поняла, что эта бумажка – школьное домашнее задание по правописанию. Моя грудь наполнилась и мне пришлось сдержать рыдания. Не могла поверить, что становлюсь человеком.
Потом через комнату продефилировал Джейсон. Он был подвержен характерному для мужчин Донофрио дурному настроению, вся их порода была молчаливой. Так выглядит аристократ, вышедший к завтраку, обеду или ужину. Меньше всего мне сейчас нужен он черный как туча, напоминающий о том, что до сих пор не дает мне нормально жить.
Я знала, ему сейчас нелегко. потому что мама уезжает в колледж, но когда он сел за стол и оцепенело уставился в пустоту, я поняла, что он ждет внимания и это выбило меня из колеи, вселило в меня тревогу, что, как это бывает, из-за ребенка все полетит кувырком. Я сказала: "Ну, что будешь есть на завтрак?"
"А что есть?"
"Я похожа на официантку? Желаете меню?"
"Может рисовые казинаки".
"Они приплывут к столу и прямо в твою тарелку как в рекламе?"
"Нет", - он тяжело отодвинул стул и пошел за казинаками.
«Сегодня мой первый день в колледже, ты помнишь?» - спросила я риторически, чтобы начать обсуждение проблемы.
«Я знаю», - сказал он, наливая молоко в хлопья и положив туда же две ложки сахара.
«Сахар вреден тебе»- заметила я.
«Могу я придти?» - спросил он.
«Нет».
«Ты будешь дома, когда я вернусь?»
Ему было шесть лет и он уже знал как подобает себя вести итальянскому мужу.
«Разве меня когда-нибудь не бывает?»
«Да».
«Когда ты хоть раз оставался один?»
«Один раз. Я заходил к Касси. Помнишь?»
«О да. Извини, я опоздала на десять минут. Ты мог умереть».
«Мог».
Быть свободной значит не только от мужчин, но и от положения, и от детей. Джейсон не должен был внушать мне чувство вины за то, что я поступаю как хочу.
Когда он спустился, почистив зубы, я заметила, что его уши высовываются из волос и что он держит свое ведерочко с Могучими Героями для завтрака. Почему-то, видя его я испытывала головокружение. Потом, обнимая его на прощание, почувствовав какие маленькие у него косточки, какой он на самом деле маленький, я видимо слишком надолго задержала его, потому что он выгнулся и сказал: "Ма, автобус".
Свободное копирование
