Глава двенадцатая
Миссис Гольдфарб сказала, что я могу взять ссуду в колледже и купить автомобиль. И вот мама раздвинула жалюзи, чтобы первый раз взглянуть на мою машину, стоящую на ее дворе.
"Классно, а?" - спросила я.
"Такая чистенькая. Вот такой ее и держи", - ответила она.
Ну, это моя мамаша. Я купила этот замечательный изумрудно-зеленый "Фольксваген", четырнадцатилетний, с отремонтированным двигателем, прожив четыре года без машины. Он, кстати, не только будет возить меня в колледж, но еще и лишит пособия. И все, что она смогла сказать было "вот такой ее и держи". Я, правда, грубила ей наверное, с пубертатного возраста, но и она допускала такое, что явно меня переплюнула. Это была почти последняя капля, я имею в виду не только ее, а всю семью в целом.
Я даже и не думала рассказывать о колледже отцу, отношения были напряженными, да и все равно мать расскажет. Сегодня вечером, когда я гордо прибыла с Джейсоном на новой машине, он пришел обедать позже. Положил рядом с тарелкой потрескивающую рацию и спросил:
"Ну, сколько миль она наездила?"
"Девяносто семь тысяч, но двигатель отремонтирован".
"Сколько, говоришь, ты заплатила?"
"Пятьсот долларов".
Он помотал головой, как будто на нее села пчела.
"Кекс", - сказал Джейсон.
"Что?" - спросил отец.
"Так ее называет мама".
Моя мать прищелкнула языком.
"Что?" - спросила я.
"Она выглядит как глазированная".
Действительно, выкрашенная белым морда делала ее похожей и на питбуля, но я предпочитала видеть в ней выпечку.
"Не знаю, Беверли", - сказала мать.
"Что не знаешь?"
"Ладно, неважно".
"Думаешь это по-детски - давать имя машине, думаешь я ненормальная".
Отец фыркнул, но никто не ответил.
"Кажется, она похожа на кекс", - сказал Джейсон через минуту.
Меня это удивило. Обычно, даже если мы веселились, даже если он казался моим лучшим другом, как только мы оказывались с матерью, он превращался в предателя. Все время угрожал рассказать родителям, что я курю марихуану. Сейчас он похоже меня жалел.
"Мне тоже", сказала Роза. Ей было пятнадцать и она курила травку каждое утро, полдень и вечер.
Хоть один человек в семье мне наполовину близок.
Думаю, не столько в машине было дело, сколько каждый хотел подчеркнуть странность моей предстоящей учебы. Я чувствовала себя старомодной как эти песни "Залезь на каждую гору", "Несбыточная мечта". Я имею в виду, это как если бы я сдвинула небо и землю, рассказала бы матери, а в ответ услышала: "Я думала ты хочешь работать. А ты собираешься на сколько? На четыре года?" Любые нормальные родители гордились бы, что их ребенок идет в колледж. Но не мои. Мои переживали.
Когда же на обед пришел брат, это стало последней каплей. Во-первых, и это главное, он был в форме. Во-вторых, он встал около меня и ждал, чтобы я поднялась. Он, как и я, не жил в этом доме, но, как и я, часто здесь бывал. Если мы приходили оба, я уступала этот стул ему. Но не сейчас.
"Бев, ты сидишь на стуле брата", - сказала мать.
«Кто сказал, что это его стул?»
«Подвинься», - сказал брат, синяя туша.
Я хотела сказать: «Что ты, придурок сделаешь, врежешь мне своей дубинкой?» Но кто знает, что за этим последует. Он может стянуть меня со стула за локоть. Отец может накричать. Все что угодно. У меня не хватило храбрости проверить. Я ушла из-за стола и трясясь от злости, думала, сидя в гостиной, пока Джейсон закончит: «Какой черт меня угораздил попасть в такую семейку? Мать, которая боится, что ее собственная дочь, ее плоть и кровь, добьется успеха и будет не такая как она. Вырасти в доме, где мужчинам прислуживают, а женщины должны уступать им свои места. Клянусь, мой сын пойдет в колледж и никогда в жизни не подумает, что только из-за того, что родился с пенисом, он имеет какие-то особые заслуги». Потом успокоила себя тем, что теперь у меня есть машина и я буду учиться. Как только послышался скрип отодвигаемых стульев, сразу сказала: «Давай Джейс, мы уходим».
Свободное копирование
