31-ое августа, пятница. Завтра мне предстоит мое комическое приключение. Признаюсь, я чувствую себя не только не неловко, но даже и не нервничаю. Все-таки будет очень неприятно, если выгонят. Мне особенно хотелось бы поступить туда главным образом ради Лялюшки; быть может я бы стал ее подкармливать. За последние дни она худеет буквально не по дням, а по часам. Мы теряемся в догадках относительно причин этого, но втайне я подозреваю, что тут, несомненно, сказывается недостаток питания.
О себе я абсолютно не думаю, да и нечего, собственно, думать. В последнее время я чувствую себя хорошо и явно поправляюсь.
Вчера Соня выписалась из больницы. Она уже ходит потихоньку, но раны еще болят. Правая рука висит плетью, но, слава Богу, не потому, что она сломана или вывихнута, а потому что рана на лопатке все еще болит и не дает двигать рукой. Понадобится еще минимум две недели, если не все три, чтобы она начала потихонечку работать.
Все это время Сережа столовался у нас. С выходом Сони оба снова переходят на домашнее питание. Сережа решил готовить сам на плитке по указаниям Сони.
Материальное их положение тоже неважное. Если Бог поможет мне устроиться и окрепнуть, непременно должен буду помогать и им.
Конец августа. Конец лета. Ровно полгода с тех пор, как мы перебрались в Гамбург. По правде сказать, ни весны, ни лета мы совсем не видели. Если не считать нашей поездки в Гифхорн, то мы почти и не были на лоне природы. За все лето я купался только дважды или трижды.
Причины всего этого не только в здешнем климате, но и в тех особенных условиях, в которых протекали эта весна и это лето. С весенними месяцами совпали самые отчаянные, самые жаркие дни войны, самые страшные бомбардировки и почти полный паралич всей личной жизни. С летними – первые недели оккупации, с их всяческими строгими ограничениями, запрещениями, полной остановкой транспорта, а главное, – с репатриацией, которая поглотила все наши физические, умственные и духовные силы.
Так и вышло, что ни весны, ни лета мы совсем не видели, просидели их взаперти, провели в отчаянном нервном напряжении, каждую минуту готовясь к бегству, к какой-нибудь неожиданности и к борьбе.
Но мы не сетуем. О, нет! Напротив, когда мы думаем о том, что все-таки это лето, в сущности, спасло нам жизнь, мы говорим себе о том, что мы должны занести его в свои анналы как один из самых замечательных периодов нашего существования.
Спасло… Я впервые говорю это так определенно и смело. Пожалуй, я имею право так сказать. По всем признакам, репатриация почти закончена, и опасность насильственного возвращения к большевикам уменьшилась вдвое или втрое.
Да будет благословенно имя Божие!
Начинается новый этап нашего существования – эмиграция. Впереди осень и зима – два самых тяжелых времени года. Впереди новые суровые испытания. Мы должны пройти и их. Все-таки впереди есть проблеск света.
Да поможет нам Господь!
Свободное копирование
