16 сентября 1920 г.
Жизнь моя полна внутренних и внешних событий, и нет ни минуты сесть за дневник и разобраться в себе и в окружающем.
Служба иногда обдает меня мучительным жаром отвратительной житейской сутолоки, иногда я чувствую, что вся эта работа непосильна и убийственна, иногда хочется кого-то побить и излить свою усталую досаду, но я нашла теперь хорошее лекарство. Беру "Горный ключ" моего милого светлого Шерфоля и обливаю себя холодным душем светлых слов.
Шерфоль был у нас в воскресенье [12-го]. Я не могу передать словами, как все было. О шахе было писать легко и просто. О Шерфоле я не умею писать. Может быть потому, что все это слишком хорошо, чтоб можно было поверить наяву, может быть, это все слишком невероятно...
Он разбирал мои стихи строчка за строчкой, как профессионал бесстрастно, хвалил и бранил. Потом он пошел в кабинет позвонить брату и был такой близкий и родной.
Когда я легла спать после его ухода, мне стало вдруг страшно: какая пустошь образуется в моей жизни, когда он уйдет из нее, а он уйдет, он должен уйти несомненно.
Теперь я не пропускаю ни вторников, ни четвергов. Почти каждый вечер он звонит, милый, сердечный...
Скоро переезжаем к Леониду Николаевичу.
Свободное копирование
