Постепенно наступили лучшие времена. Правильнее было бы сказать, не наступили, а мы достигли лучших времен, благодарение Господу. Никто ничего не дарил. Если был какой-то сдвиг, то он являлся результатом своего, и только своего длительного и упорного труда, а иногда и изобретательности.
Но самое удивительное, что даже во времена самой трудной и даже унизительной бедности, мы не теряли присутствия духа, общались, иногда даже веселились за супер-скромным застольем. К счастью, мы верили в себя. Для многих из нас ожидания, так, или иначе, оправдались. Почему я все время говорю мы. У меня появился на службе друг, старше меня лет на 10 и беднее меня, наверное, в столько же раз. К тому же у него была жена и двое детей. Их всех надо было кормить, одевать и учить. До сих пор не понимаю, как ему это удавалось? Видимо он психологически притерпелся к бедности и воспринимал ее, как неизбежность. Я так не мог и не хотел. Поэтому злился постоянно и всегда был в поиске чего-то.
А что касается личных дел, то нажим на меня, что надо жениться, усилился в 10 раз. Квартира есть. Работа, пусть не совсем та, на которую я уже тогда претендовал, тоже есть. Невеста уже 5 лет ждет. Какие могут быть оговорки? Я понял, что вопрос надо решать, чем поскорее, тем лучше. Иначе навсегда останешься старым холостяком.
Взял отпуск и поехал в Батуми. Подгадал ко дню рождения Лены - 01.09. Второй день, вероятно, приходили в себя. Я точно не помню, чем мы занимались. Я, как всегда, останавливался в гостинице. Так вот третьего я прибежал к Лене и сказал: «побыстрее одевайся. Есть срочное дело» (Я уже упоминал, как по срочному мы женились). По дороге мы забрали ее подругу, а мой друг, с которым мы когда-то на ремонт насоса ездили, заранее был предупрежден и встретил нас у дверей ЗАГСА.
Лена чуть в обморок не упала, увидев, куда я ее привел. Ее подруги вообще дара речи лишились. Но Лена была человеком мужественным и во время всей процедуры улыбалась. Надо сказать, что обычно в Загсах надо ждать, то ли неделю, то ли месяц. Но у нас был очень высокопоставленный свидетель, поэтому нас расписали тут же. Через 2 часа на пароходе «АЮ-ДАГ» мы отплыли в Сухуми.
Не надо обладать большой фантазией, чтобы понять в каком темпе проходили сборы и как чувствовали себя наши ошалевшие родичи и друзья. По моей просьбе подруга Лены послала телеграмму моей маме. Кому то было поручено известить друзей.
В последующем Лена рассказывала, что на пароходе у меня было жутко плохое настроение. В ее трактовке я раскаивался в содеянном, но не знал, как поправить дело. Не знаю, что здесь, правда, а что художественный вымысел. Что-то, наверное, было. Я столько лет не решался прыгнуть в воду, а тут нате вам.
Юмор неоднократно помогал нам в любых ситуациях. У Лены он был развит замечательно. Я даже потихоньку учился у нее.
Конечно, к моменту формирования семьи у меня уже был колоссальный жизненный, и всякий иной опыт. Лена против меня, конечно, была младенец. Но меня всегда глубоко трогала ее чистота и порядочность. Вообще от нее, как будто какой-то свет, как нимб, исходил.
Немного сложновато было с мамой. Она за столько лет привыкла быть первой дамой, а здесь кто-то появился, и хоть часть своих полномочий приходится терять.
Жена и мать были ярко выраженными противоположностями. И главное здесь было не в различии национальностей и вероисповедования. Лена принимала мнение мужа, как повеление всевышнего, а мама всю жизнь себя считала главной и для нее чье-то другое мнение не так уж много значило. Это только одно, но таких различий было миллион. Кроме всего прочего Лена была системным человеком. А у мамы даже слово «система» вызывало раздражение. И их ведь надо было держать в одном доме и сохранять в нем мир и спокойствие.
Вопрос не простой для всех семей. Однажды я усадил жену и мать рядом и начал пояснять, что выгнать я никого из Вас не могу, поэтому надо научиться жить вместе.
В этих целях я разделил функции между ними. Мать занимается взрослыми (Она тогда еще могла). А жена детьми. Все равно мать довольно часто жаловалась на сноху. Но видя, что я даже слушать не хочу, настаивая, чтобы каждый оставался в рамках своих функций, мама была вынуждена затихать. Лена, как правило, от жалоб воздерживалась. Но, так или иначе, если мама на несколько дней уезжала к Володе, она очень скоро начинала просить, забери меня обратно. Все-таки у меня ей было комфортней. Хорошо ли плохо мы прожили вместе 30 лет. Должен признать, что однажды я все же сказал Лене: «Я знаю, что у моей мамы трудный, а временами даже вздорный характер. Но ты должна знать, что если дело дойдет до края, то я с мамой развестись не смогу. И даже если я не прав с ног до головы, и ты знаешь, что очень люблю тебя, все равно развестись придется с тобой»
Она знала, что это не пустая угроза и, мне кажется, всю жизнь имела это в виду. Все это вместе, а главное наши усилия и взаимопонимание позволили сохранить хорошую семью. Лена не была неблагодарным человеком. В первые годы она, наверное, каждый день благодарила судьбу, которая вытащила ее в Тбилиси. Особенно она умилялась, что прямо из крана идет горячая вода. Когда хочешь, купайся или стирай.
Там у них условия по сравнению с нами были неважными. Одна комната с небольшим окном и летняя веранда в старом доме. Мне многое казалось удивительным, зарплата 100 рублей, 20 рублей за квартиру. Да еще мать надо содержать, которая даже пенсию не получает.
Лена научилась шить, сама себя одевала, хоть и в простенькое, но очень прилично. Очень любила книги читать и нередко их покупала. А еще в кино надо пойти. Ну а цветы! Это особая область. Лена легко могла отказаться от обеда, но вместо него купить цветы. Меня поражало, как они могли поместиться в эти деньги. Но Лена была оптимистка, никогда не унывала от этих житейских проблем. Сохраняла хорошее настроение и очень убедительный вид. Даже моя мама не удержалась от комплимента. Однажды мы были в гостях, когда пришли, мама спросила - «Ну что? Твоя, наверное, была лучше всех?»
С приходом Лены, я понял одну главную истину: всегда, везде, с женщинами, с которыми приходилось пересекаться, в основном, я был для них, а с приходом Лены появился человек, который существует только для меня!
Я иногда думаю, что может мать Лены, отбывшая около 10 лет в Сталинском ГУЛАГЕ, могла быть источником семейного оптимизма. По сравнению с тем, через что она прошла, их житейские трудности были попросту пустяками.
После переезда Лены, она еще несколько лет оставалась в Батуми. Я много старался облегчить ее быт, но она старела, сильно болела, Лена изводилась переживаниями, и мне стало очевидным, что надо ее перетаскивать к нам. В свою квартиру я ее взять не мог. Не столько из-за площади, а потому что не понимал, как двух мам, не имеющих между собой ничего общего, можно содержать в одной «клетке». Здесь тоже, наверное, можно эпопею написать, как решался этот вопрос.
Свободное копирование
