Общежитие - 9

9

   Не совсем незаметно для коммуны прошел приезд жены Слепцова, хотя она поселилась и вне ее.

   До своего переезда в Петербург она жила в Москве у богатых родственников в ожидании, когда ее Вася окончательно устроится в Петербурге и выпишет ее с дочерью. Не без признаков увядающей красоты, далеко за тридцать, она была с большими претензиями и желала разыгрывать роль светской дамы, поощряющей науку, литературу и искусство. С тех пор как ее Базиль получил литературную известность и завел связи с литераторами и художниками, она не переставала надеяться открыть свой салон, в который будут стекаться литературные знаменитости, а также и светские люди, в кругу которых она до замужества проводила время. Между тем проходил месяц за месяцем, а он все откладывал ее переезд. Наскучив таким промедлением, она в один прекрасный день как снег на голову свалилась в коммуну.

   Это было воскресное утро, когда все коммунисты оставались дома и пили утренний чай почти во всем составе, кроме самого Слепцова, никогда не просыпавшегося раньше двенадцати.

   - Кого это так рано принесло? - воскликнула княжна, вставая на звонок, чтобы отворить парадную дверь.

   Вошла высокая, уже с некоторой проседью, довольно красивая дама, а за ней вошел швейцар с дорожными вещами.

   - Барин спит? - спросила вошедшая княжну, видимо принимая ее за горничную.

   - А кто ваш барин? - спросила ее в свою очередь княжна.

   - Не мой барин, а твой. Мне он муж.

   - Так кто же твой муж? - уже нарочно спросила княжна, догадавшись, с кем имеет дело.

   - Что это тут за бестолковый и грубый народ! - произнесла сердито вошедшая, но вдруг, взглянув пристально на княжну и заметя ее стриженые волосы, догадалась, что имеет дело не с прислугой.

   - Ах, pardon! - воскликнула она. - Как же мне швейцар сказал, что квартиру занимает Базиль? Разве же это меблированные комнаты? Я просила мужа нанять квартиру! - сказала она капризным, недовольным тоном. - Терпеть не могу меблированных комнат! Надеюсь, тут есть прислуга, которая бы приняла мои вещи? Pardon, не покажете ли вы, как пройти в комнату мужа?

   В это время, заслышав знакомый голос сестры, в переднюю вошел Языков.

   - Ба! Это ты! - воскликнул он с удивлением. - Какими судьбами?

   - Вот странный вопрос! - ответила недовольным тоном жена Слепцова.

   - Да мы тебя так скоро не ждали!

   - Вижу, что не ждали, - продолжала она, все более и более раздражаясь. - Нельзя ли, по крайней мере, хоть из передней выйти?

   - Ну пойдем, пойдем пока ко мне в комнату! - повел сестру Языков. - Мужа твоего я сейчас разбужу.

   Последовали неприятные объяснения, при которых никто из нас не присутствовал, разумеется; а потому мы могли только догадываться о подробностях, так как и Языков, и Слепцов упомянули вскользь об истерике и пр. В конце концов и брату, и мужу удалось успокоить приезжую, втолковав ей, что Слепцов приносит жертву общественному делу, отказываясь от совместной жизни с ней. Хотя m-me Слепцова и не вникла хорошенько в смысл "дела", но, будучи светской женщиной, решила отложить дальнейшие расспросы до более благоприятной обстановки, когда поблизости не будет свидетелей, и, уступая просьбам мужа, вышла знакомиться с остальными коммунистами. Не желая показаться ревнивой, заброшенной женой, она вышла в зал, тяжело опираясь на руку Слепцова, стараясь придать себе вид счастливого, обожаемого и балованного ребенка.

   - Bonjour, mesdames! - развязно приветствовала она нас. - Очень рада с вами познакомиться. Basile так много о вас писал и все в таком восторженном тоне о каждой, что я заочно со всеми перезнакомилась, - болтала она, пристально вглядываясь в наши лица. - Извините меня, ради Бога, - обратилась она к княжне, завидев ее. - Я, право, так плохо вижу... pardon, pardon! - протянула любезно она ей руку, до которой княжна нехотя притронулась.

   Вообще мадам Слепцова произвела на коммунисток неприятное впечатление своим манерничанием и враньем, так как всем нам было известно, что о коммуне она даже не была извещена. Сами мы комедий разыгрывать не умели, особенно без нужды, и потому вели себя с нею чрезвычайно сдержанно. Только Маркелова пыталась сделать любезную улыбку для удовольствия Слепцова, которому очень хотелось как-нибудь всех примирить и сгладить шероховатость встречи.

   - Я, надеюсь, вам не помешала, - продолжала жена Слепцова. - Может быть, вы и мне бы дали чашечку? - обратилась она с милостивой улыбкой к Коптевой, разливавшей чай.

   Вместо всякого ответа Коптева встала из-за стола, будто не слыша просьбы, презрительно взглянула на нее и вышла вон, не говоря ни слова. Слепцов вспыхнул и растерянно взглянул на жену, но та не утратила апломба, пересела к самовару на место Коптевой и сказала:

   - Elle est bien bonne, cette demoiselle, de me ceder la place [Она очень хороша, эта молодая леди, она уступила мне место (фр.)]. Действительно, в присутствии мужа хозяйка здесь я. Не правда ли? - обратилась она ко мне.

   - У нас тут нет специального хозяина или хозяйки: мы все тут хозяева пока платим, - холодно ответила я.

   - Ах, вот какие у вас тут порядки! Так как за меня должен будет платить муж, то я здесь не хозяйка, хотите вы сказать? Успокойтесь, я ведь только пошутила и на ваши хозяйские права не покушаюсь! Скажу даже больше: мне и чаю-то пить не хочется; да вообще мне здесь ничего, ничего не хочется и не нравится. Базиль знает мой вкус, я его предупредила, что je ne suis pas faite pour etre une communiste [Я не хотела быть коммунистом (фр.)], - и она как-то неестественно захохотала своему собственному остроумию. - Я писала ему, чтобы он нанял мне отдельную квартиру, - как-то неопределенно и брезгливо повела она руками.

   - Базиль, - вдруг обратилась она к мужу. - Только ты должен наперед поцеловать меня еще раз, покрепче поцеловать, - подставила она мужу щеку, съежившись точно кошка, когда ее чешут по спине, и искоса поглядывая на меня. Слепцов поспешно приложился к ее щеке, видимо желая покончить со всей этой комедией.

   - Au plaisir de vous revoir, mesdames [Надеюсь увидеть вас снова, дамы (фр.)], - кивнула она нам, не подавая никому руки, и вышла вон.

   - Иди же и ты, ради Бога, - вбежал через минуту Слепцов, обращаясь к Языкову, видимо встревоженный необходимостью оставаться глаз на глаз с взбешенной женой.

   - Ну вот тебе и раз! - сказал, нехотя покидая свое место, Языков и последовал за зятем.

   Прошло некоторое время. О жене Слепцова все позабыли, кроме него самого по всей вероятности, как вдруг она явилась к нам во время обеда, стараясь держать себя как можно проще. Тем не менее фальшь так и проглядывала. Мы обошлись с ней по-прежнему довольно сдержанно, хотя и вежливо. Даже Коптева, разглядевшая ее и оценившая по достоинству с первого раза, отнеслась совершенно индифферентно к ее присутствию.

   После обеда жена Слепцова подошла ко мне и, обняв за талию, поцеловала, объявляя, что она не видала более обворожительной женщины. Меня эта деланная нежность и лесть покоробили, и я постаралась высвободиться из ее объятий при первом удобном случае.

   - Что это вы меня будто избегаете, Екатерина Ивановна, - обратилась она через минуту опять ко мне, когда я, освободившись от нее, шла к себе в комнату.

   - Я не избегаю вас - у меня дело есть.

   - В таком случае не смею вас задерживать, хотя очень желала бы посмотреть вашу комнату.

   - Ничего особенно любопытного нет, - отвечала я. - Мы тут все больше аскетами живем. Впрочем, если вас интересует моя комната, то сделайте одолжение, - пригласила я ее жестом.

   Жена Слепцова поспешила воспользоваться этим вынужденным приглашением.

   Комната моя, как и большинство комнат коммунистов, была большая и высокая, но убранство ее было самое простое и незатейливое. Основу мебели составлял, как и у большинства коммунистов, клеенчатый диван с ящиком внутри, куда на день складывались подушки и постельное белье. Затем у меня был небольшой письменный стол, два клеенчатых кресла, полдюжины простых плетеных стульев, умывальный стол, комод, игравший вместе с тем роль туалетного стола, платяной шкаф и дешевенькая простая этажерка. Подъемные шторы с крашеными карнизами, маленькое зеркальце на комоде, несколько фотографических карточек и альбом довершали убранство моей комнаты.

   - Прелестная комната и премило убранная! - сказала с деланным восхищением жена Слепцова.

   - Комната очень хорошая, как и все, а убранство - только что не убогое, - возразила я холодно.

   - Нет, нет, очень мило! Однако какой жесткий диван! - воскликнула она усаживаясь. - И вы на нем спите?

   - Сплю.

   - Вот, что значит молодость-то! Мои старые кости не вынесли бы такой постели. Однако у Базиля диван премягкий. Вы говорите, он вам заказывал мебель? Как же это вам он заказывал такую жесткую, а себе такую мягкую?

   - Он изнежен и, вероятно, располагал большими средствами, чем мы.

   - Как большими? Разве у вас не все общее? - будто наивно спросила она.

   - Не все: только стол, квартира и прислуга.

   - Только? - все в том же тоне воскликнула она. - А я думала, у вас все общее: и квартира, и мебель, и мужья, - как будто нечаянно проронила она.

   Я вспыхнула при такой грубой выходке и тут окончательно убедилась, что жена Слепцова пришла со специальной целью меня язвить.

   - Меня удивляет, что ваш муж так плохо вас осведомил и мог дать вам такие превратные понятия о нашем общежитии. Нет, у нас мужья не общие, - сказала я, стараясь сдержать себя, потому что находила слишком унизительным препираться с этой противной женщиной. - Мы все тут холостые. Если же кто вздумает жениться, то верно не на глазах у всех, а заведет себе отдельную квартиру.

   - Что же так?

   - Только любовь заставит нас жениться или выходить замуж. Любить же на глазах посторонних было бы неприятно.

   - То-то я теперь понимаю, почему Basile нанял мне отдельную квартиру и только там нежничает, а здесь прикидывается бесстрастным и холодным. Так это ваши здешние нравы не позволяют ему предаваться искренним порывам чувства?

   - Вы меня извините, - перебила я ее, потеряв терпение. И затем, приготовив бумагу и взяв книгу, села и сделала вид, что хочу переводить.

   - Ах, pardon! Я совершенно забыла, что у вас тут такие серьезные, головоломные занятия, - вскочила она с дивана. - Но вы, кажется, как будто рассердились на меня за что-то? - с деланным сожалением принялась она рассматривать мое лицо. - Право, я без всякого умысла! Пожалуйста, вы уж извините бестолковую провинциалку! - старалась она придать добродушие своему голосу. - Надеюсь, мы не в последний раз видимся: за вами теперь визит.

   Я встала проводить ее до двери, но молчала.

   - Ну, что это за прелесть ваша Екатерина Ивановна! - с деланным восторгом воскликнула она, придя обратно в зал, где остальные коммунисты допивали послеобеденный чай. - Сколько простоты, искренности, откровенности! Представьте: так-таки прямо объявила мне, что я ей мешаю и чтобы я уходила прочь в то самое время, как я принялась распространяться о твоих со мной нежностях, Базиль. Ха-ха-ха! - так неестественно засмеялась и закривлялась она, что Коптева не вытерпела, отшвырнула свою чашку и вышла вон. Княжна вполголоса, как бы обращаясь к Марке-ловой, проговорила: "Господи, какая кривляка!" Одна Маркелова, видя смех и по своей глухоте не понимая, в чем дело, пробовала улыбаться. Мужчины, хорошо понимавшие и даже знавшие, как впоследствии оказалось, в чем дело, как-то сконфузились и молчали.

   - Как бы этим нежностям плохо не кончиться, - сквозь зубы процедил со злости Слепцов. - Ну а теперь тебе пора! - вдруг обрезал он и встал.

   - Вот мило! Он меня выпроваживает! - зажантильничала было жена Слепцова, но тут и остальные коммунисты стали расходиться по своим комнатам, и ей ничего больше не оставалось, как ехать домой.