Я очень хотел получить высшее образование. Я не боялся физической работы, знал, что опытные рабочие зарабатывают совсем неплохо. Просто эта сфера деятельности мне казалась неинтересной. Я считал, что рабочая среда - это совсем другая, непривычная мне среда, другой уклад жизни, другие интересы, другие люди. Я как-то не думал, что плохие и хорошие люди есть в любой среде.
Тогда все молодые люди бредили теоретической физикой, самолетостроением, математикой, радиотехникой. Интеллектуальный труд был в моде. Романтика 50 годов. Все хотели заниматься наукой. И это было доступно всем способным! Только сдай экзамены… Никаких денег, никаких взяток! Именно эти люди создавали советскую «оборонку» в 60 – 70 годах. Советская «оборонка» являла собой совершенно уникальное явление. Но об этом позже.
Конкурсы в ВУЗах были огромные. Сколько юношей и девушек, не пройдя конкурс, уходили от дверей института с разбитыми сердцами и душами! Девчонки просто рыдали в приемных комиссиях. Кто-то упорно повторял попытки поступления, кто-то сходил с дистанции, искал пристанища в других областях большой жизни страны.
Я понимал, что мне будет очень трудно. Но я должен попытаться отомкнуть эту волшебную дверь в прекрасное манящее будущее, полное сказочных открытий. Я мечтал о студенческой жизни. Сессии, зачеты, капустники, театр, футбол! Какая счастливая жизнь!
Среди самых престижных технических ВУЗов были МФТИ, МИФИ. Там готовили физиков-ядерщиков, специалистов по теории автоматического управления, математиков. На одном с ними уровне стояли физфак и мехмат МГУ. Рангом пониже котировались отраслевые вузы: МАИ, МЭИ, институт связи, Менделеевский и Горный институты. Большие конкурсы были в институты "Стали и сплавов" и Геологоразведочный. Затем, чуть ниже, стояли МАДИ, железнодорожный и нефтяной институты. Медицинские институты тоже ломились от заявлений, но я про них ничего не знал, медициной не интересовался, знакомых, будущих медиков, не было. Среди гуманитарных ВУЗов самыми популярными являлись МГУ, Институт Международных Отношений, про который говорили, что он – закрытый, принимали заявления только по партийной рекомендации или по большой протекции. Затем шли педагогические ВУЗы, имени Ленина и имени Крупской. Низший ранг среди гуманитарных вузов – это библиотечные, архивные институты. Среди моих друзей абсолютно не котировались экономические и юридические специальности. В плехановский, рыбный, торговый институты шли или малоспособные неудачники, или подростки, родители которых уже тогда поняли, что скоро в стране, кроме партийно-бюрократической элиты, выше всех по своему материальному благополучию будет стоять «райкинский» «ТАВАРОВЕД». Эти родители смогли преодолеть романтику своих детей.
Но был большой слой поступавшей молодёжи, которая шла в ВУЗ не из романтики или расчёта родителей, а вполне целенаправленно. Они заранее выбрали специальность, это ребята из провинции, рабочих поселков. Их посылали коллективы для того, чтобы они выбились в учителя, инженеры, капитаны. Они должны вернуться домой и работать, Их ждали. Но происходило все по-разному!
Вся масса жаждущих знаний бегала по Москве, толпилась в душных и тесных приемных комиссиях. Что-то обсуждали, волновались. Девушки от духоты и волнения падали в обморок. Чтобы сдать документы, нужно было отстоять огромные очереди и заполнить кучу бумаг. Когда я, наконец, сдал документы, я был настолько счастлив (наконец, отмучился), что мне было уже почти все равно, как я сдам сами экзамены. Я почему-то считал, что сдать экзамены будет гораздо проще, чем сдать документы. То ли от жары нашло на меня такое затмение, то ли от того, что моральные и физические силы были на исходе.
Обстановка того времени замечательно передана в повести Гладилина «Хроника времен Виктора Подгурского». Жизнь моя была полна забот, света, трепетного ожидания будущего. Страна строила СЧАСТЛИВОЕ ОБЩЕСТВО!
Отец настаивал, чтобы я поступал в технический ВУЗ. Инженерная специальность гарантировала устойчивую жизнь. Конкретная работа. Так говорил отец. А со специальностью историка – все непонятно. Хорошо, конечно, заниматься наукой. Да как ты в эту науку попадешь? Почерк плохой, заикаешься, к языкам способности нет, безграмотен. Да еще – еврей. Какая там наука! При удачном стечении обстоятельств будешь учителем в средней школе. Но я был упрям, мне нравились мои школьные учителя истории. Это были настоящие люди. С них можно было брать пример. Отец отвечал, что у меня нет склонности к преподавательской деятельности, и всю жизнь я буду мучиться. Средний, не хватающий звезд инженер – это нормально. Без таких инженеров ни одно производство не обойдется, а средний учитель – это очень плохо. Туда должны идти люди с особым талантом. Я начал метаться. Сначала стал готовиться в МАИ. Туда подался основной костяк нашего класса, включая Лисина. Потом все-таки сдал документы в пединститут имени Ленина.
Я не буду описывать всех мытарств вступительных экзаменов. Почему-то запомнилась яркая отрывочная картинка сдачи экзамена по истории. У экзаменационного стола сидит худенькая беленькая девочка-пичужка. Голосок у нее дрожащий, почти плачущий. Она бысто-быстро говорит о походе Стеньки Разина вверх по Волге к городу Симбирску: «Разин вместе со своими казаками на пароходе подошел к городу», - со слезой в голосе тараторила она. «Хорошо, что к Симбирску, а не к Ульяновску», - подумал я. Экзаменатор мягко поправил девушку, сказав, что во времена Разина пароходы еще не были изобретены, и поставил ей "отлично". Историю я сдал не на "отлично", а на "хорошо", не сошелся во взглядах на какой-то вопрос с экзаменующим. Кажется, на сочинении я тоже потерял баллы. Последовало томительное ожидание результатов конкурса в коридоре приемной комиссии. Чуда не последовало. Я не добрал очка или двух. В институт я не поступил. Жизнь в одночасье рухнула.
Свободное копирование
