Не путайте "Московские новости" эпохи перестройки с газетой того же названия доперестроечного времени. После 1986 г., с приходом туда главным редактором Егора Яковлева, эта газета стала главным символом казалось бы совершенно невероятного в советское время: символом возможности думать и видеть свои мысли оттиснутыми на бумаге. До Е.В.Яковлева (1930-2005) эта газета была пустобрехом: ее добровольно никто в руки не брал, и она была настолько "стерильной", что, думаю, не интересовала даже слабоумных. Это был официоз в наихудшем смысле слова.
"Московские новости" имели уникальный отдел проверки фактов. Таких отделов я нигде и никогда больше не видывал. Каждую принятую статью штудировало ответственное лицо, которое устанавливало источник абсолютно всех высказываний, мнений, цифр, и всего прочего. Проверенное выделялось квадратными скобками. Любое слово, источник которого не был стопроцентно установлен, подлежало вымарыванию. В этой газете не могло быть ни единого слова "от себя". Всё без исключения должно было быть известно и уже где-то опубликовано. И такую работу надо было делать без электронных баз данных.
Позже я пристрастился дублировать в "Московских новостях" свои статьи из "Правды". Как же в "Московских новостях" были рады-радешеньки, что у них идет надежно апробированный материал. После публикации в "Правде" тексты статей были вне подозрений. Случись что, начальство всегда могло надежно прикрыться публикацией в "Правде".
Но я хочу сказать не об этом. В статье о нашей лунной программе я написал три-четыре фразы о предстоящих американских полетах к Луне по программе "Аполлон". Наша пропаганда до первой высадки "Аполлона-11" на Луну эту тему упорно замалчивала, уповая на чудо, что наш человек будет на Луне первым. Мои фразы об "Аполлоне" полностью вымарали, даже упоминания об американцах не оставили. Я заупрямился, начал спорить, что это глупо. На фоне полного молчания в наших газетах "Аполлон" вот-вот полетит и создаст для советских людей шок: как же так получилось, что США нас в этом деле обскакали. Пропагандистски имело смысл заранее смягчить удар. Мне сказали: такой вопрос может решить только зам. главного редактора, ведущий номер. Им в тот день оказался В.М.Бережков (1916-1999).
Валентин Михайлович Бережков -- дипломат, журналист, писатель -- был когда-то личным переводчиком Сталина и Молотова с нескольких языков. Участвовал во всех серьезных переговорах с лидерами Великобритании и США. Участник Тегеранской конференции глав великих держав (1943) и конференции на вилле Думбартон-Окс (Вашингтон, 1944), где СССР, США, Великобритания и Китай договорились об основах ООН. Сами понимаете, опыта ему было не занимать. Акула пера. Профессионал высшего класса.
Я просочился в его кабинет и по-военному четко изложил ему суть дела. Он смотрел на меня не то, чтобы как на муху, а вообще сквозь меня. Нехотя спросил:
-- Как Вы полагаете: советская пресса уже уделила достаточно внимания программе "Аполлон"?
Как при вспышке молнии, я в мгновение ока увидел капкан, который он без малейшего на то усилия расставил одной-единственной фразой. Вот что значит опыт. Если я отвечаю "нет", он восклицает, зачем же нам тогда делать это в публикации на заграницу. Я, конечно, ответил "да" (что было полной неправдой).
-- Ну, вот видите, -- также бесстрастно заметил он. -- Советская пресса уже уделила этому вопросу надлежащее внимание. Зачем же нам с вами лишний раз говорить об одном и том же, если это уже было сказано?
Я вышел из кабинета Бережкова посрамленный, понимая, что борьба с отлаженной машиной бесперспективна, если только во имя своих принципов ты не готов идти на костер.
Несмотря на ее неусыпные бдения, и в космической цензуре случались чудовищные проколы. Самый невероятный случай произошел со статьей в "Правде" профессора Бориса Николаевича Родионова из нашего Института, -- ИКИ.
Б.Н.Родионов головокружительно начинал свою карьеру в Институте, где я учился, в МИИГАиКе. Он был специалистом по аэросъемке и собрал сильный дееспособный коллектив. Для пущей важности, характеризуя свою деятельность, он именовал ее "иконикой и космометрией". Родионов преуспел в проникновении в космическую промышленность, где он застолбил себе место монополиста в части подготовки космических съемок для пилотируемых космических кораблей КБ Королева. Но в МИИГАиКе появился новый властный ректор Большаков и, целиком в духе времени, потребовал от Родионова своей "законной" доли в качестве соруководителя, соавтора, и т.п. Родионов был негибок, отказался делиться и тотчас сам со всей лабораторией вылетел из Института. А его дело официально осталось целиком за Институтом. С грехом пополам всех его сотрудников заменили гораздо менее компетентными, но более покладистыми людьми. Место Родионова заняла Н.П.Лаврова (как сотрудница Аэрофлота она летала на солнечное затмение с И.С.Шкловским). Таковы были нравы.
Но Б.Н.Родионов не пропал. ИКИ только-только формировался, имел покуда много вакансий, и Родионов был взят туда вместе с костяком своего коллектива на правах отдела. Он, естественно, люто ненавидел МИИГАиК и мечтал отомстить своим обидчикам, отобравшим у него дело его жизни.
Полетел один из "Зондов", аппарат серии Л1, предназначавшийся для отработки пилотируемого облета Луны в автоматическом режиме. На борту, само собой, стояла съемочная аппаратура МИИГАиКа разработки Родионова. Он помнит эту аппаратуру наизусть и заблаговременно готовит статью о тех выдающихся результатах фотографирования Луны, которые должны быть с ее помощью получены (если все будет в порядке). Показывает эту статью директору ИКИ академику Георгию Ивановичу Петрову (1912-1987). (Не путать с другим космическим академиком, председателем Совета "Интеркосмос" Борисом Николаевичем Петровым. Борис Николаевич был нормальным политиком, в то время как Георгий Иванович был в этом отношении куда как плох, буквально ни на что не годился). Г.И.Петров ничтоже сумняшеся направляет статью со своей рекомендацией в "Правду", и никому не приходит в голову заподозрить неладное. Статья выходит в "Правде" в день возвращения "Зонда" на Землю.
Полет этого "Зонда" был, разумеется, официально объявлен громадным успехом, однако на самом же деле он завершился аварийно. Вместо мягкой посадки на обычном месте в Казахстане, из-за неправильного входа в атмосферу Земли космический корабль долбанулся с нештатной перегрузкой в Индийском океане. Практически вся начинка "Зонда", включая фотокамеры, была сплющена в лепешку. Об объявленных "Правдой" фотографиях лунной поверхности не было и речи.
Скандал был чудовищный. В.П.Мишин -- преемник Королева -- назвал Родионова мудаком, и это было еще самое мягкое его высказывание. Мишин строго-настрого приказал, чтобы ноги Родионова на предприятии впредь на все времена никогда не было. Этот эпизод дорого стоил и академику Г.И.Петрову, полностью утратившему в глазах высшего начальства свое реноме. Не помню, кто еще конкретно поплатился за этот на самом деле досадный прокол. Еще долгие года западные эксперты в частных разговорах допытывались, куда и зачем спрятали мы с глаз долой фотографии Луны. И только посвященные знали, что их просто-напросто никогда не было. Публикация в "Правде" обернулась обманом. Но Родионова с работы не выгнали.
Борис Николаевич Родионов оказался долгожителем. 14 января 2011 г. он отметил девяностолетие, пережив двух своих неблагодарных протеже -- Я.Л.Зимана и Б.В.Непоклонова. Оба пришли в ИКИ АН СССР только благодаря Родионову как члены его команды и в трудную минуту бросили своего благодетеля на произвол судьбы, по сути предав его ради собственной карьеры.
О юбилее Б.Н.Родионова уважительно писали в интернете, разумеется, без упоминаний о крутых виражах его научной судьбы. Во второй половине жизни Б.Н. обратился к религии, вспомнил, что он из семьи староверов, стал заниматься церковной благотворительностью. Наступила пора замаливать грехи. Очень своевременно.
Свободное копирование
