В ИМЛИ пути мамы и Ю.А.Крестинского сошлись. После замужества мама покинула ИМЛИ, поскольку работать мужу и жене в одном и том же учреждении было тогда дурным тоном. Мама перешла на работу в литературную редакцию Иностранного вещания Всесоюзного радио. Вскоре она стала исполняющей обязанности заведующей этой редакцией. Дело было за вступлением в партию, на что она не пошла.
Как я уже написал, в подъезде флигеля усадьбы Рябушинского, где проживала Людмила Ильинична Толстая, было два этажа. Она сама вместе со своей матерью Полиной Дмитриевной и домработницей-кухаркой Устей занимала необъятную квартиру на втором этаже. А племянника она пристроила на первом этаже, где было две квартиры. В квартире направо от входа жил комендант, отвечавший за безукоснительную охрану особняка Горького и чертогов Л.И., в квартире налево на высоких стеллажах библиотеки стояли личные книги А.Н.Толстого, была кухня, крошечная конура, где сутками напролет валялся на кровати шофер Л.И. -- Виктор -- и, наконец, одна небольшая комнатушка с альковом, где был прописан Ю.А.Крестинский. В эту комнатенку после замужества и перебралась мама. Мне там места не было. Поэтому мы стали жить на два дома: мама с Крестинским на Спиридоновке, а я с бабушкой в Трубниковском, в десяти минутах ходьбы от мамы. Я после школы шмыгал этой дорогой взад-вперед, можно сказать, каждый божий день. Для облегчения можно было проскочить одну остановку на троллейбусе -- от Скарятинского переулка до Никитских ворот.
По дороге из Трубниковского на Спиридоновку я проходил мимо приземистого дома на углу Большой Никитской и Скарятинского переулка, по литературным преданиям, описанного Пушкиным в повести "Гробовщик" (из "Повестей покойного Ивана Петровича Белкина"). Рядом с ним впоследствии долгое время снимали популярную телепередачу В.Я.Ворошилова "Что? Где? Когда?" (впоследствии съемки перекочевали в Нескучный сад). На другой стороне Большой Никитской -- бывший многоквартирный дом (No 52/8), в который на моей памяти въехало посольство Испании. В XIX веке на этом самом месте стоял деревянный особняк семьи Гончаровых, где родилась и выросла Наталья Гончарова, будущая жена А.С.Пушкина. Именно здесь, в апреле 1829 г. он просил руки Натальи Николаевны и позднее много раз навещал ее в 1830-31 гг. Может быть отсюда и появилось поверье о доме напротив, якобы описанном в "Гробовщике".
Недалеко от испанского посольства на той же стороне улицы дом, в котором жил полководец А.В.Суворов (он родился на Арбате).
Много чего можно мне вспомнить о том времени. Прежде всего, Крестинский -- всегда подтянутый с выправкой белого офицера -- хотел усыновить меня и дать мне свою фамилию. Мама на меня не давила и предоставила принимать решение самому. Еврейские фамилии в те годы меняли повсеместно, но я не видел причин отрекаться от родного отца, с честью погибшего на фронте. Таким образом, я всю жизнь прожил с фамилией, с которой родился и которая в силу государственного антисемитизма в СССР не раз привносила в мою жизнь серьезные осложнения. Сама мама уступила грубому давлению в Радиокомитете и сменила фамилию Гурштейн на Крестинскую значительно позже замужества, лишь незадолго перед смертью Сталина.
Крестинский хотел сделать меня рукастым человеком. В первые месяцы он десятки вечеров просиживал у нас в Трубниковском и мастерил из плотной бумаги макет линкора. Я этот макет начал, но закончить не смог. Сейчас это понять трудно. Если сегодня продаются макеты-самоделки, то они пластиковые, а не бумажные, к ним прикладывается специальный клей, инструкции. После войны ничего подобного не было и в помине. Была грубо напечатанная картонка. Надо было вырезать детальки, соображать, куда их девать, подгонять друг к другу, делать проволочные мачты и пушки, много паять. Крестинский доблестно довел дело до победного конца. Модель линкора была выполнена наславу и десятилетия красовалась у меня на полке в книжном шкафу.
У Крестинского была собственная машина "Москвич" первой модели (копия немецкого "Opel Kadett" образца 1938 г., выпускавшаяся частично на трофейном оборудовании, полученном из Германии в счет репараций), но он ни единожды не дал мне сесть за руль. Сначала он поставил условие, чтобы я выучился теории. Я честно поступил в юношескую автошколу у Лихова переулка возле Самотеки, сдал экзамен по устройству двигателя, правила движения и пятичасовую практику езды по переулкам на ветхой грузовой полуторке.
Но за руль Крестинский не пустил меня даже после этого. Зато заставлял мыть машину и шприцевать соответствующие узлы густым маслом-тавотом. Честно признаюсь, он выработал у ребенка стойкое неприятие к подобным занятиям. Теперь я не перестаю удивляться, как после всего этого насилия я, тем не менее, сподобился сесть за руль автомобиля в США.
Самым привлекательным для меня в доме на Спиридоновке была незаурядная личная библиотека Алексея Толстого. Для знакомства с книгами мне не нужны были никакие разрешения. Я просто брал приставную лестницу и лез на верхние полки. Здесь стояли редкие издания революционных лет, которые тогда можно было найти разве что в спецхранах. Из них я рано узнал такие имена как Распутин, Вырубова, Азеф, Панчо Вилья, много читал о народовольцах. Часы в библиотеке Толстого, конечно, не прошли даром: они во многом определили мое критическое отношение к окружающему миру, понимание, что на один и тот же предмет могут существовать противоположные точки зрения.
Свободное копирование
