Вместе со сменой жены Толстой круто поменял уклад жизни. Он переехал из Ленинграда в Москву и вскоре принял в подношение от властей огромную добротную жилплощадь на Спиридоновке (потом улица Алексея Толстого) во флигеле усадьбы Рябушинского, где хозяйничал Горький.
Архитектор Ф.О.Шехтель (1859-1926) окружил особняк Рябушинского уютным садом, а рядом с ним выгородил двор с гаражами и постройками для прислуги. Центральное место среди этих служб занимал двухэтажный дом с огромной квартирой наверху, скорее всего, для управляющего имением. Насколько велика эта квартира можно судить хотя бы потому, что она вмещала зрительный зал на 60 мест и сцену. С 2005 г. в этом камерном зале -- теперь уже музея-квартиры А.Н.Толстого -- дает театральные и концертные представления труппа московского музыкального театра "Амадей".
Переселение Алексея Толстого в Москву практически совпало со смертью Горького, и в сталинской табели о рангах "красный граф" тотчас заступил на вакантное горьковское место советского писателя No 1. Горький славился своенравием, и за ним нужен был глаз да глаз через органы госбезопасности. В отличие от "буревестника революции", "пингвин" Толстой был покладист до мозга костей, и ни в каком тайном присмотре не нуждался. Разве что временами НКВД негласно "интервьюировало" его молодую жену-содержанку. Многие мемуаристы ее за это осуждали, многие -- обеляли.
На новом взлете писательской карьеры у рабоче-крестьянского графа-приспособленца были богатые кремлевские пайки, хлебное звание академика, депутатство в Верховном Совете (начиная с печально знаменитого 1937 г.), ордена и две Сталинских премии (третьей, за незаконченного "Петра Первого", Толстого отметят посмертно). Из рук Сталина академик Толстой задаром получил превосходную двухэтажную дачу в Барвихе. Ему в порядке поощрения разрешали брать с собой за кордон "для борьбы за мир" молодую жену Людмилу. Толстой жил ничуть не хуже ведущего члена правительства.
За сытую жизнь на родине приходилось расплачиваться. Сталину не давал покоя образ тирана Ивана Грозного, в котором он усматривал самого себя. В 1940 г. -- параллельно с замыслом фильма С.М.Эйзенштейна -- А. Толстой получает от ЦК заказ на пьесу об Иване Грозном с установкой возвеличить его и показать его историческую прогрессивность. Работа над пьесой была закончена в 1943 г. (дилогия "Орел и орлица" и "Трудные годы"). Под лакейским пером не обремененного принципами Толстого пьеса стала "патриотическим" балаганом: рехнувшийся деспот и распутник преобразился в мудрейшего из царей, в честного рыцаря и любящего мужа. Опричнина стала благостным орудием царя, а опричники -- свирепыми, но справедливыми воинами, которыми предводительствует несгибаемый в своей собачьей преданности верный Малюта Скуратов. Толстой отчудил то, на что не пошел во второй серии своего фильма об Иване Грозном кинорежиссер Эйзенштейн. Сталин все равно остался недоволен Толстым, и дилогию не допустили к постановке.
Художник Ю.П.Анненков (1889-1974) изложил взгляды Толстого из разговора с ним с глазу на глаз в Париже в 1937 г.: "Я циник, мне на все наплевать! Я -- простой смертный, который хочет жить, хорошо жить, и все тут. Мое литературное творчество? Мне и на него наплевать! Нужно писать пропагандные пьесы? Черт с ним, я и их напишу! Но только это не так легко, как можно подумать. Нужно склеивать столько различных нюансов! Я написал моего "Азефа", и он провалился в дыру. Я написал "Петра Первого", и он тоже попал в ту же западню. Пока я писал его, видишь ли, "отец народов" пересмотрел историю России. Петр Великий стал без моего ведома "пролетарским царем" и прототипом нашего Иосифа! Я переписал заново, в согласии с открытиями партии, а теперь я готовлю третью и, надеюсь, последнюю вариацию этой вещи, так как вторая вариация тоже не удовлетворила нашего Иосифа. Я уже вижу передо мной всех Иванов Грозных и прочих Распутиных реабилитированными, ставшими марксистами и прославленными. Мне наплевать! Эта гимнастика меня даже забавляет! Приходится, действительно, быть акробатом. Мишка Шолохов, Сашка Фадеев, Илья Эренбрюки -- все они акробаты. Но они -- не графы. А я -- граф, черт подери! И наша знать (чтоб ей лопнуть!) сумела дать слишком мало акробатов! Понял? Моя доля очень трудна..."
-- Что это? Исповедь или болтовня? -- спросил Анненков.
-- Понимай как хочешь, -- ответил Толстой (Алексей Николаевич Варламов, "Красный шут. Биографическое повествование об Алексее Толстом", глава 15. Он использует источник: Анненков Ю.П. Дневник моих встреч. Цикл трагедий. Т. 2. М., 1991. С. 128-129).
Не думаю, что в своих мемуарах Анненков возводит напраслину на акробата-графа. Уж очень рассказанное им соответствует всему неприглядному облику этого обласканного Сталиным письменника. Толстой был талантливым трудоголиком, но ничего не позволял себе писать вопреки воле отца народов.
Между прочим, ряд хорошо осведомленных современников отрицал графское происхождение Толстого. Алеша Толстой появился на свет три месяца спустя после бегства его матери от своенравного саратовского мужа, предводителя дворянства, лишенного права жить в обеих столицах, к давнему любовнику-либералу, мелкопоместному помещику Алексею Аполлоновичу Бострому, который Алешу и воспитывал. Но в 1901 г. вольнолюбивая мать не погнушалась обратиться на высочайшее имя с прошением о признании за сыном и графской фамилии, и титула.
Школьником я своими ушами слышал как Анна Андреевна Ахматова говорила: "Да какой он граф! Так -- мальчишка, выскочка!" Это происходило в доме М.С.Петровых. Близость к Толстому была, по-видимому, противопоказана появлению в этом рафинированном поэтическом доме. Во всяком случае, мама никогда не появлялась у М.С.Петровых вместе с Крестинским.
Когда дойдет черед, я расскажу об экзотической фигуре Ашота Тиграновича Григоряна. Перед войной он был заместителем управляющего делами Кремля и в начале войны обеспечивал эвакуацию из Москвы крупных чиновников. Он эвакуировал А.Н.Толстого с Людмилой в город Горький. Ашот рассказывал мне лично, что таких высокомерных и привередливых особ как Людмила он на своем веку не встречал. Холеная сибаритка, Людмила ежеминутно козыряла высоким положением мужа, требовала к себе особого отношения, отдельного купе, "кремлевского" обслуживания. Ашот был сыт ею по горло и вспоминал только недобрыми словами.
В годы войны А.Н.Толстой входил в десятку доверенных членов ЧГК (полное название "Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР", образованной указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 г. В литературе ЧГК часто ошибочно называют Комиссией Бурденко. На самом деле ее Председателем был Н.М.Шверник, тогда Секретарь ВЦСПС (Центрального Совета профсоюзов). Эта Комиссия свалила расстрел поляков в Катыни на гестапо.
Для работы в ЧГК уже немолодому тогда Толстому требовался знающий и расторопный порученец. В глазах Людмилы Ильиничны лучшей кандидатуры чем ее племянник найти было нельзя: боевой офицер, опытнейший шофер и свой человек, без скидок мог быть конфедантом А.Н.Толстого, а заодно и его женушки.
А.Н.Толстой умер за два месяца до окончания войны с Германией от рака легких. После смерти мужа Людмила Ильинична вверила московскую часть его литературного архива ИМЛИ и снова трудоустроила племянника -- она определила его в ИМЛИ научным сотрудником для разбора бумаг А.Н.Толстого. Дело было исключительно щекотливым, поскольку Толстой прожил долгую и затейливую жизнь, так что в архиве случайно могли всплыть нежелательные письма и документы из его туманного эмигрантского прошлого 1918-23 гг.
Свободное копирование
