Глава 4. В Москве после эвакуации. Азохен вей!
При первой же подвернувшейся оказии осенью 1943 г. мама со мной и моей любимой бабушкой Надеждой Васильевной (мать мамы; 1885-1965) пароходом вернулись в Москву. Комнату отапливала дымная печка-буржуйка с железной трубой, просунутой в форточку. Денег не было ни гроша. Всю одежду шила бабушка своими руками. Она была золотой человек. Все умела. Ни с кем никогда в жизни не враждовала. Она меня и избаловала до такой степени, что я практически ничего не умею делать по дому.
Бабушка была дочерью купца второй гильдии с Таганки. Она не получила образования и никогда в своей жизни нигде не служила. Занималась только домоводством. Ее девичья фамилия Резникова. Ударение надо делать на "о", а не на "е", ибо РезникОва фамилия типично русская, тогда как РЕзникова -- типично еврейская, также как и все варианты Резников. Бабушка была потомственная московская купчиха. Дедушка -- мамин отец, предприимчивый строительный подрядчик Семен Александрович Кутиков (1886-1944), ее умыкнул. Откуда он был родом не знаю, но, судя по всему, не москвич. О родне дедушки мне ничего вразумительного не известно. У бабушки же была сестра Мария Васильевна -- медсестра ("баба Мума") -- и брат -- художник Василий Васильевич Резников. "Баба Мума" на моей памяти жила вместе с бабушкой на Кудринке с мужем-счетоводом по фамилии Морозов (для меня -- "дядя Шура").
Бабушка с дедушкой родили пятерых детей: Елену (Лелю; 1907-1992) -- мою мать, Марину (1909-1990), Александра (1910-1937 ?), Анастасию (Тасю) и Георгия (Жору). Последний родился 7 января 1919 года. Тася умерла в юности по недосмотру врачей, Александр попал в тюрьму и там сгинул за то, что по недомыслию назначил кому-то свидание невдалеке от резиденции японского военного атташе, которая была на Поварской. Его судьба осталась никому неизвестной. Жену Александра Алису Акдальдер арестовывали не один раз. У них было двое детей: сын и дочь. Никаких сведений о них семейные предания не сохранили.
Бабушка и дедушка не венчались церковным браком. Их старшие дочери -- моя мама Леля и тетя Марина -- не одобряли отца. В знак протеста они при получении паспортов, благо это было тогда просто, приняли фамилии и отчества по матери. Так оказалось, что родные сестры и брат вступили в жизнь Еленой Васильевной Резниковой, Мариной Васильевной Резниковой и Георгием Семеновичем Кутиковым. Моему дяде -- последнему из живых в этом поколении -- 7 января 2009 года исполнилось 90 лет. В следующем году он впал в беспамятство и на Пасху скончался.
Со стороны маминой родни у меня три двоюродных сестры: Ириша Сугина (дочь тети Марины, ее муж -- инженер Эммануил Семенович Сугин; уехали в Израиль), Леля Болтянская и Оля Кузнецова (дочери дяди Жоры от первого и второго браков). В следующем поколении у моих двоюродных сестер пятеро детей: у Ириши -- Аня (погибла в теракте) и художница Надя в Израиле, у Лели -- дочь (погибла юной в железнодорожной катастрофе, возвращаясь из турпоездки в Польшу) и сын Дима, с которым дядя Жора не хотел знаться, у Оли -- сын Сева, в 2009 году окончил в Москве училище погранвойск. У Ани с Надей вместе пятеро детей в Израиле. В Москве молодыми умерли Леля и ее сын Дима.
Дедушка -- Семен Александрович Кутиков -- был предприимчивый подрядчик, строил в Москве и поодаль от Москвы не только жилые дома, но и производственные помещения, конюшни. Он старался жить на широкую ногу, будто лихой купец. Лично для себя (в 1911 г.?) он надстроил третий этаж старинного каменного "дома потомственной почетной гражданки Поповой" по Новинскому бульвару у Кудринской площади, через пару зданий от упомянутого мной ранее дома Ф.И.Шаляпина. Окна дедушкиной квартиры смотрели на доходный дом в торце Новинского бульвара (дом-сундук). В 1937 г. и пятиэтажный дом-сундук, и бульвар были изничтожены во имя удобства транспорта, а сам Новинский бульвар переименовали в улицу Чайковского. Не могу вспомнить точно, сколько комнат было в его квартире, но уж никак не меньше полдюжины. После революции деда нещадно уплотнили, прописав его с бабушкой и детьми в одну угловую комнату. Его сбережения после революции канули в небытие, и он остался гол как сокол.
Судьба надстроенного им дома удивительна. Этот крепкий кирпичный дом предполагали снести в 20-е годы, и даже отселили часть жильцов, предоставив им ничтожное денежное возмещение. Потом что-то не срослось, у кого-то не дошли руки, и дом оставили в покое. Перед войной его снова задумали было сносить, но грянула война, дом опять уцелел, стал ведомственным (кажется, был приписан к Институту тонкой химической технологии на Пироговке), и в нем поселились новые квартиросъемщики. В частности, в нем в одной коммуналке жили проректор Института тонкой химической технологии Радько и секретарь парторганизации этого Института А.П.Мироненко.
Во исполнение очередного сталинского архитектурного замысла около Кудринской площади (тогда площади Восстания, а в начале двадцатых годов площади Эжена Потье) начали строительство высотного жилого дома. Для этой цели правую половину Кудринского переулка, на углу которого располагался дедушкин дом, стерли с лица земли, однако его дом -- на другой стороне переулка -- опять уцелел. Так дом протянул еще несколько десятилетий, одно время его даже хотели сохранить и реконструировать, но на рубеже веков все-таки порушили. Однако в истории московской архитектуры сохранилась его фотография. Найдите книгу А.В.Иконникова "Архитектура Москвы ХХ век" (Московский рабочий, 1984). На стр.116 напечатана фотография высотного жилого дома на площади Восстания. Слева на переднем плане виден угол трехэтажного дома; окна третьего этажа этого дома и относятся к бывшей квартире моего деда. Подобные же фотографии можно найти и в интернете.
В 2004 г. точь-в-точь на месте дома моего деда был воздвигнут броский торговый центр "Новинский пассаж" -- апофеоз излюбленного градоначальником Лужковым архитектурного стиля. А рядом с домом Шаляпина чуть раньше -- в 2003 г. -- под покровом ночи установили памятник великому певцу. Многие критики признают его крайне неудачным из-за странной позы Шаляпина и требуют демонтировать. Они доказывают, что негоже певцу "валяться под дубком", собирая вокруг себя местных алкоголиков.
В пятиэтажном доме-сундуке на торце Новинского бульвара у Кудринской площади вырос заслуженный архитектор России Борис Сергеевич Маркус (1919-2011), архитектор-соавтор реконструкции на новом месте памятника погибшим на фронте ученикам 110-й школы. Он опубликовал подробный рассказ о достопримечательностях и быте этого уголка Москвы "Московские картинки 1920-1930-х годов". Будучи ребенком, Борис часто заглядывал из-за зановесок в окна третьего этажа дома напротив. Это окна квартиры моего деда. Оттуда его дразнил сверстник по прозвищу Жорка Кабачник. Сильно подозреваю, что этим озорным сверстником был мой дядя -- Жора (Георгий Семенович Кутиков).
Кстати, в 1928-30 гг. вдоль Новинского бульвара за домами деда и Ф.И.Шаляпина была возведена очередная советская шестиэтажная архитектурная диковина -- так называемый, жилой дом Наркомфина [архитекторы М.Я.Гинзбург (1892-1946) и И.Ф.Милинис (1899-1974); Новинский бульвар = улица Чайковского, 25]. В эти годы молодые советские архитекторы-новаторы экспериментировали с принципами домов-коммун, которые обеспечивали бы дешевое и рациональное жилье для трудящихся. Шедевром в этом ключе "дешево и сердито" историками архитектуры и признается дом Наркомфина, обглоданный скелет которого стоит до сих пор и вызывает яростные споры о лучшем пути его реставрации.
Вообще, в предвоенные годы Садовое кольцо застраивалось активно, и неподалеку от дома деда, был построен еще московский Планетарий, сыгравший со временем определяющую роль в выборе моего жизненного пути. Ему я посвящу отдельную главу.
Свободное копирование
