Часть шестая
Москва (1908–1911)
-- Болезнь. – В Пятигорске. – В Ореанде. – Знакомства и встречи. ---- Женитьба. – П. И. Бартенев. – Рождение сына и развод. – «Мусагет». ---- Номера «Дон». – В Одессе. – В Петербурге. – Знакомство с Блоком. ---- Московская жизнь. – Конец Мясникова. – Н. Н. Черногубов. –
Было начало февраля 1908 г. Я собирался в Москву. Однажды, заснув после обеда, я пробудился с небывалым ощущением. Точно весь мир переменился. Разглядывая синие обои и полотенце на оленьем роге, я вдруг сознал ужас жизни. Никакими обоями его не спрячешь. Пошел прогуляться -- не помогло. Ужас, нарастая, сказывался физическим томлением. Страх и уныние овладели мной. В уши громко кричала неизбежность, перестраивая душу и оглушая ее стуком и грохотом невидимых ломов и молотков. Исполинские глыбы жизни, падая, обнажали пласты сознания. На себя я смотрел с птичьего полета. Изо дня в день переживал я пытку без отдыха и конца. -- "Ты должен умереть, -- твердили голоса. -- Смотри, как пуста и бесцельна жизнь. Стоит ли каждый день чистить зубы, когда все равно умрешь?" Я боялся смерти. Гуляя, сидя в гостях, я порой был готов закричать от ужаса. Самый этот ужас видимо требовал предлога для своего существования. Предлог отыскался: мне стало казаться, что я схожу с ума.
Лечили меня бромом и теплыми ваннами. Я начал привыкать к пытке. Вел жизнь размеренную, вставал и ложился по часам.
Как раз в это время сошел с ума нижегородский адвокат А. В. Яворовский, даровитый человек, автор "Сказок попугая" в журнале "Север" за 1891 г. Теперь он явился для меня грозным memento mori.
Большой щеголь и остроумец, Яворовский носил дорогую оленью доху, любил тройки и шампанское. В суде у коллег брал папиросы из портсигаров и ими же потом угощал. Все это знали и только смеялись. Но раз один судейский ответил: "Я чужих не курю". -- "Тут и ваши есть".
Душевных мучений моих родные не понимали. Мать предлагала любоваться природой, отец советовал читать Пушкина.
Я был недалек от самоубийства. Потом возникло философское отношение к неизбежному. Сумасшествие и смерть казались мне желанным и наилучшим выходом.
Так протянул я до весны. Гулял по Нижнему с адом в душе, но элегантно одетый. Даже ухаживал за гимназисткой Шурочкой, дочерью частного пристава. Я назначал ей свидания на кладбищах.
Чиновники Удельного ведомства имели право пользоваться летним отдыхом на императорских дачах в Крыму и в Сочи. Отцу предложили дачу в Ореанде, но он всему в мире предпочитал Щербинку, и вместо него в Крым поехал я. Решив посоветоваться сначала с врачами на Кавказе, я запасся от А. Н. Алелекова рекомендательным письмом к харьковскому профессору Анфимову.
Свободное копирование
