Выпускные экзамены в гимназии открылись 1 мая 1902 г. русским сочинением "Поэзия Гоголя как могучий фактор облагорожения нравственной стороны человека". Один я из всего выпуска (34 ученика и 6 экстернов) получил "5". Через день я самостоятельно решил задачу по алгебре, но геометрической не мог решить, тем не менее общий вывод по математике был "три". Устные испытания начались 13 мая экзаменом по Закону Божию в присутствии преосвященного.
17 мая предстоял самый страшный экзамен по математике. Но Иван Иванович Шенрок подложил мне легкий билет. Из арифметики превращение именованных чисел я знал и начал бойко доказывать. Иван Иванович ласково остановил меня. -- "Э, милый мой, вы доказали верно и очень хорошо, только не превращение, а раздробление, но это ничего не значит: вы арифметику знаете и я вам поставлю "три"". Из алгебры мне достался куб суммы, из геометрии равенство прямоугольных треугольников. Что было по тригонометрии, не знаю: никогда в жизни не учил этой науки. Дома я с наслаждением сжег все математические тетради и учебники в печке.
Из истории выпал билет об Иоанне Грозном и царе Федоре, по греческому языку отрывок из прощания Гектора с Андромахой в шестой песне "Илиады", по латыни задавались общие вопросы; легко сошел и русский экзамен 27 мая. В этот день у М. И. Шилова в саду был парадный вечер по случаю окончания О. Г. Чубаровой курса гимназии. Явилась вся наша компания и подруги юной хозяйки. Я и Борис были в студенческих фуражках и кителях. В саду играл военный оркестр; в последней фигуре котильона кавалеры катали дам по аллеям сада в маленьких шарабанах.
Утром 28 мая, сдав последний экзамен по новым языкам, я переоделся снова в китель и вместе с Борисом долго гулял по городу и по Откосу. Вечером мы носились на лихаче. Первое время, пользуясь свободой, пили вино везде, в клубах, ресторанах и на вокзале при всяком удобном и неудобном случае.
29-го у Ведерниковых был званый завтрак с цветами и шампанским. К вечеру у меня собрались Борис и еще трое товарищей. Все мы отправились на пароход. Заморозили шампанского, пили коньяк и белое вино. Приехал брат Бориса, студент, с каким-то своим товарищем, и мы все вместе очутились утром в трактире.
Первого июня раздали нам аттестаты зрелости.
К выпуску я сделал летний статский костюм и заказал военному портному Рабиновичу форменную одежду. Фуражка прусского образца, по тогдашней моде на голубой подкладке, имела черную ленту наискось для перчаток. У шпаги длинный металлический наконечник, так чтобы ножны не были видны из-под полы. Зимой я построил серую николаевскую шинель с бобрами и мундир с золотым шитьем.
Я и мой одноклассник Мясников получили от Ведерниковых приглашение к ним в Самарскую губернию на Сергиевские минеральные воды. 19 июня мы выехали на кавказ-меркурьевском пароходе "Императрица Екатерина II". Позже из газет я узнал, что с нами на том же пароходе ехал Чехов.
В Самаре до поезда мы провели почти сутки. Вечером были в театре на "Гаспароне", первой оперетке, которую мне пришлось увидеть. В антракте познакомились с корнетом из гвардейских кирасир Дурасовым, предок его описан у Аксакова в "Семейной хронике". Ночью, поужинав в Струковском саду, сели на поезд и понеслись по узкоколейной дороге. Я ехал по чугунке впервые в жизни и побаивался крушения. 22 мы были на Серных водах и здесь гостили неделю.
Это счастливейшее время моей жизни. Помню вечер над синим спокойным озером, аромат лип, стоны вальса. Тонкий профиль в венце золотых кудрей, ясные взоры и чистый поцелуй.
Свободное копирование
