автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Martynova_N » 6. 1947 год

6. 1947 год

01.01.1947 – 01.01.1949
Санкт-Петербург, --, Россия
На фото военного времени от проспекта Стачек на восток, изображён корпус технической школы со следами разрушения,слева от него можно разглядеть западный и южный фасады нашего дома.

       Во время войны длинный корпус технической школы, построенный в стиле конструктивизма, сохранял наш дом от обстрелов с Пулковских высот. Защита оказалась очень надёжной, ни один снаряд его  не коснулся. 

 

       Основной корпус со скругленными торцами сильно вытянут в длину, отдельный цилиндрический объем столовой связан с основным корпусом переходом на уровне второго этажа. Учебные классы размещались по обеим сторонам продольных коридоров. В закругленных объемах по концам здания располагались актовый и физкультурный залы.

         

       При реконструкции корпуса школы часть западного крыла, примыкающую к проспекту Стачек и получившую несколько большИх пробоин, укоротили более чем на сто метров  и снесли (фото в главе 4-3-1). После войны проще казалось снести и убрать "лишний" объём здания, меньше энергозатрат, меньше хлопот.

   

         Смотрю на наш дом, и так мне хочется оказаться в уютной квартире моего детства, пройти к окну и присесть на подоконник. На низкой тумбочке около окна, справа от стола стоял огромный фикус, и на подоконниках у нас всегда было много различных цветов. Бабушка разводила оранжевые граммофоны, оберегала столетник и лимон, пахучие листики его я использовала, когда по заданию учителя биологии, Зои Яковлевны, готовила скелет листа.

 

       В простенке между окон стояло высокое дубовое трюмо в резной раме. Полка трюмо позволяла мне во весь свой рост подходить к нижней части зеркала и любоваться своим отражением. На меня смотрела круглолицая, крепкого сложения, девчушка с озорными выразительными серыми глазками.

 

       Чтобы  заглянуть в верхнюю часть зеркала, мне нужно было подтащить высокий дубовый стул с кожаным сидением и влезть  на него. А чтобы не свалиться с пружинившего мягкого сидения, я держалась за полку трюмо, где на кружевной салфеточке, прямо у зеркала и отражаясь в нём, стояли две высокие зелёные вазы с красивыми искусственными цветами.

 

       Здесь же, в  низких овальных вазочках лежали гребешки и расчёски. Множество различных заколок и шпилек можно было найти, если приподнять маленькую крышечку круглой хрустальной шкатулки. Рядом стояли несколько флаконов одеколона и духов. Всё это можно мне без помех потрогать и понюхать, когда взрослых не будет дома.

   

       По краю зеркала,справа,как раз за вазой с цветами, проходила заметная  широкая трещина. Оказалось, что в 1905 году по окнам стреляли и даже ранили в плечо мою бабушку Клавдию Сергеевну. Причиной выстрела стала она сама, когда беззаботно прихорашивалась перед ним  утром. Пуля попала ей спереди в левое плечо, оставив на всю жизнь заметный шрам на спине, и застряла  в стене. Ранение крайне обеспокоило всех близких.

 

         Вероятно, после этого случая на окнах, кроме тюлевых занавесок, всегда крепили  тяжёлые плюшевые или шерстяные, а летом вышитые льняные гардины.Такие же шторы обрамляли и комнатную дверь. Крепились гардины на деревянные карнизы,которые затем подвешивали над  дверным и оконными проёмами.   

 

         Однажды я умудрилась сорвать дверной карниз, он свалился мне на голову. Ударил сильно по переносице, все лицо моё посинело и опухло... Девчонкой росла я резвой, непоседливой, похоже ещё и неуклюжей, недаром папа начал дразнить меня с детства "мишей косолапым".

 

       Как раз в эти дни 1947(?) года к нам из эвакуации приехала семья старшего брата папы, Виктора. Вместе с работниками Кировского завода Виктор, его жена, Екатерина Степановна, и трое детей жили в войну на Урале, работали в Нижнем Тагиле.

 

       Так уж сложилась судьба двух братьев, младший, мой папа, прошёл всю войну и вернулся живым и здоровым. Старший, Виктор, простудился, работая на заводе в тылу и умер в эвакуации, оставив трёх сирот и молодую 42-летнюю, вдову.

 

       В Ленинград въезд для эвакуированных ещё был закрыт и папа оформлял для тёти Кати и её детей пропуск.

Сохранилась в домашнем архиве эта справка-вызов. Работать тётя Катя стала  секретарём - машинисткой в военной части, где служил папа. Приехали они к нам за Нарвскую заставу, в эту маленькую двухкомнатную квартиру и жили с нами одной семьёй.   

 

       Здесь-то и встретились мы  впервые. У меня эта встреча не сохранилась в памяти, зато очень хорошо её запомнили мои двоюродные сёстры и брат. Они рассказывают: "Встретила нас  девочка с абсолютно круглым (хоть проверяй по циркулю),посиневшим и опухшим лицом". Такой я  предстала перед ними,такой я и запомнилась им,моим двоюродным - сёстрам Маргарите (1929 г.р.), Клаве (1936 г.р.) и брату Виктору (1938г.р.).

 

       Разместились родные в большой комнате. Главным её украшением была небольшая хрустальная люстра, с диаметром  окружности  внешнего верхнего обода не более 40 см и внутреннего, нижнего обода около 25 см. Хрустальные подвески, в виде тригональных призм, преломляли падающий на них солнечный свет в искрящийся радужный спектр. Сейчас эта люстра, немного изменённая, висит у брата в квартире на Полярников.   

 

       На полу в комнате, от порога до окна, в праздники стелили узкую светло-жёлтую ковровую дорожку с каймой, метра 4 длиною. В будние дни стелили домотканые полосатые половички,из маминого  приданого. Комната была светлая, солнечная, уютная.

 

       На оттоманке,стоявшей около стены,спали мои родители. Рядом стоял дубовый, раздвижной на три доски, но очень аккуратный, с изящно изогнутыми ножками, стол. На ночь тётя Катя с детьми укладывались спать под этим столом.

 

         Умер Виктор Иванович,отец и муж,– огромное горе вдове, детям. Чувство вдовства и сиротства в некогда счастливой семье старшего брата не проходило, а только обострялось. Очень сложно было их отогреть и приласкать. Сложно было даже моему папе – «крёстненькому» - так его любовно звали племянники, он был у всех них крёстным отцом.

 

      Лучше всего, вероятно, это получалось у бабушки КлавдИ, именно КлавдИ,а не Клавдии, её ласк и строгости хватало на всех. Рита пошла ученицей чертёжницы на завод им Молотова, где уже работала моя мама.

 

       Днём и за обеденным,и за письменным  столами постоянно кто-то занимался, Клара и Витя прилежно учились. А я, маленькая - удаленькая, бдительно следила за их прилежанием, выглядывая из-под стола, копируя взрослых, грозила ребятам пальцем со словами:

«Дети, лёки, мати-мати (дети, уроки, математику!)»

 

       Так вспоминают мои родственники, вместе мы прожили около двух лет. Конечно,тесновато было, но что поделаешь,– мы родные люди!

09.01.2021 в 18:52


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама