Детские годы - 15

Учебный год начался без задержки. Лушникова, наша учительница, была отличным преподавателем. На уроки она приходила с маленькой дочерью, которая была намного младше нас, но занималась с нами на равных. Интересно, что мы не знали имени своей учительницы. В немецких классах преподавателей при обращении величали Lehrer, Lehrerin. Мы обращались к нашему преподавателю «Учительница».

Учебный год пробежал, как сон. Во второй класс я пошёл, когда мне исполнилось десять лет. Но к нашему несчастью наша любимая учительница, которую мы так ждали, умерла. Мы опять остались без преподавателя. Заменить было некем. Не знаем, кто за нас решал, но нас, пятерых русскоязычных учеников второго класса, посадили в переполненный класс с преподаванием на немецком языке. На математике мы ещё что-то решали, что касается других дисциплин, то они были за двумя замками от нас. Мы не знали немецкого языка, и нас ни ранее, ни сейчас никто не учил. Заниматься было совершенно невозможно.

Отец, залечив раны, продолжал работать. Скоро МТС вышла в передовые и заняла первое место по области.

Отца вызвали в Облисполком. Ему объявили благодарность и перевели работать в другой район, но не в качестве директора МТС, а председателем райисполкома. Так через неделю наши вещи опять были на автомашине, и мы поехали в районный центр Ширяево. В то время это было село несколько большее, чем Ватерлоо. Некоторые называли его еврейским местечком, так как здесь был большой процент еврейского населения. Не исключено, что отца сюда прислали, потому что он еврей. Поселились мы в доме, где ранее проживали довольно богатые люди. Большой двор, во дворе, во втором домике были хозяйственные помещения и летняя кухня с погребом. Ко двору примыкал сад. С фасадной стороны дома, в углу двора находилась кузница. Она была в исправном состоянии. Наверное,  она приносила бывшему хозяину неплохой доход. Вход в нашу квартиру был со двора. В боковой стене дома была ещё одна дверь в дом. Здесь находился земотдел исполкома. Собственно, знакомиться с усадьбой у нас времени не было. На второй день мы пошли в школу, которая занимала три крестьянских домика около церкви, одиноко стоявшей на возвышении без креста. В настоящее время здесь был сельский клуб. Школьные помещения были намного хуже, чем в Ватерлоо, хотя это была средняя школа в районном центре. Однако полный класс учащихся напоминал настоящую школу, а не группку учеников из пяти человек. Классы были тёмные, зимой приходилось учиться при электроосвещении от местной электростанции. Её включали на пару часов утром и вечером.

Когда мы с братом возвратились из школы, мы продолжили знакомство с нашим новым хозяйством. Здесь виноградника не было, но был огромный сад, собственно, огромным его не назовёшь, но соток шесть было. Деревья в основном были очень высокими, в особенности груши и орехи. Яблони, райские яблочки, абрикосы, сливы, вишни были поменьше. Мы ходили по зимнему саду, ограждённому столбиками с колючей проволокой, и осматривали каждое дерево. Ограждение торцевой стороны сада было выполнено из новых столбиков и проволоки. Часть сада была отдана жильцу соседнего дома. Отец не хотел нарушать существующий закон. Со стороны боковой ограды нас подозвал пожилой мужчина.

- Вы дети председателя Исполкома? – спросил он.

– Да, – ответили мы дружно.

– Вот, возьмите, – сказал мужчина, вынимая из полотняной сумки полуторалитровый графин с подсолнечным маслом.

– Это передал папа? – недоумевая, спросили мы.

– Да, – ответил мужчина, повернулся и ушёл в направлении маслобойки, от которой несся запах свежего подсолнечного масла.

Около маслобойного завода стоял старый локомотив с громадными маховиками, который сейчас использовался в основном для подачи пара к месту прессовки и подготовки ядер семян подсолнуха. Один маховик крутил трансмиссию, к которой были присоединены очистительные машины. Но об этом мы узнали намного позже. Мы с братом взяли графин с маслом и понесли матери. Взяв графин, она удивлённо сказала скорее себе, чем нам:

- Странно, отец мне ничего о масле не говорил, – но графин взяла и поставила на кухонный стол. Вечером, когда пришёл отец с работы, мать при нас подошла к нему и сказала:

– Спасибо тебе за масло. Я такое видела только тогда, когда мы делали его из своих семечек.

= Не понимаю, о чём ты говоришь? – с недоумением спросил отец, – я не знаю ничего о масле.

– Я тоже не знаю, – сказала мать, – но дети принесли графин масла и сказали, что ты просил какого-то мужчину передать это масло мне.

Мы подтвердили слова матери.

- Так, ясно, – сказал отец и, немного подумав, добавил: – начинают подкупать с первых дней работы. Это не впервые. Я прошу вас ни у кого ничего не брать. Они съели моего предшественника, а теперь взялись за меня. Так вот, утром, дети, до ухода в школу занесите этот графин в маслобойку. Я думаю, вы уже знаете, где она находится. Найдите этого мужчину и отдайте графин. Скажите ему, что отец взяток не берёт.

Утром мы с братом пошли на маслобойку, я остался на улице с графином. Брат зашёл в цех и сразу вышел, сказав мне, что нашёл этого человека, который нас обманул. Мы зашли в цех, я поставил графин на стол, а брат сказал то, что велел отец. Демонстративно повернувшись, мы, довольные собой, ушли.

Зима была скучной. Время проходило медленно и занудливо. Однако после некоторой беседы родителей, которая проходила, видимо, специально при нас, родители решили приобрести корову. Денег катастрофически не хватало. Сельскохозяйственным служащим платили мизерную зарплату, которой не хватало на самое необходимое. Корову, которая у нас была в Ватерлоо, мы продали. Родители решили, что корова нужна, конечно, если дети помогут за ней ухаживать. Так нам добавилась работа. В течение нескольких дней корова появилась в конюшне исполкома. Там стояла пара лошадей, на которых инструктора исполкома ездили по сёлам района. Однако лошади нам не мешали. Мы с охотой ухаживали за животным, хотя она нас молоком пока не баловала. Через месяц должен был появиться телёнок, мы его должны были сдать в счет налога на мясозаготовки, но молоко без 250 литров, которые мы обязаны были сдать, было нашим. Это было большим вкладом в домашний бюджет. Корова – это и молоко, и масло, и творог. Время побежало немного быстрее. В конце февраля мать усадила двух кур на яйца. Мы с собой привезли оставленных для воспроизводства полтора десятка породистых кур и петуха. Свиней мы не покупали. В еврейском местечке, по-моему, даже забойщика не было. Мясо мы покупали на рынке.