Тульская область. 1989-2002 годы - 12

Вступление в должность

Проработав всего ничего, одну зиму, весной стал остро вопрос в том, что я не справляюсь с обязанностями.

Мой лесничий, обрадованный появлением помощника, углубился в лесозаготовки, пытаясь заработать там лично, берясь валить для колхозов проданную на корню древесину. Вернее, продавалась то она как уже сваленная с корня, но фактически требовалось её повалить, обрубить сучья, в некоторых случаях и раскряжевать на брёвна. Вот на это и подряжался Лом Али, вовсю используя единственную нашу машину.

Мне же, ввиду отсутствия другого транспорта, предлагалось всюду успевать на лошадях, что, при большой разбросанности лесных участков по двум административным районам, проделать оперативно было проблематично. Да ещё и невыполненные указания, поступавшие лесничему в лесхозе и не доведённые им по нисходящей, также создавали мне репутацию халатно относящегося к своим обязанностям работника.

Взвесив всё и оценив грядущие оргвыводы я их дожидаться не стал, и, несмотря на отсутствие денег в запасе, стал готовиться к переезду уже отсюда, не дожидаясь, покуда меня выпрут принудительно. На своего начальника я в лесхоз не жаловался, не было у меня такой привычки.

Когда объявил о своём решение лесничему, он, неожиданно для меня сказал, что, если я соглашусь, то он с большим удовольствием передаст лесничество мне, что он уже три заявления писал, но его не отпускают. Выбора большого у меня не было и вскоре лесничество пришлось принимать.

Приём и передача материальных ценностей, это отдельная песня. Большинству работников любой организации ни за какие материальные ценности отвечать не приходится. Ну, закрепят за вами формально стол, если вы за ним сидите, только отчитывается за факт нахождения этого стола завхоз, а не вы. Учитывает этот стол бухгалтерия, переписывая отчёт о его наличии из месяца в месяц. Да раз в год или ещё реже отразят его наличие в документах ревизии. А тот самый это стол, или только номер на нём, в лучшем случае проставленный масляной краской тот же стоит, какой нужно, так это только одному создателю ведомо.

Человек неопытный материальной ответственности пугается, либо в силу своей самонадеянности не боится, «все же так работают». А потом, когда приходит уже его черёд показывать, что у него в подотчёте, имеют бледный вид и трясущиеся руки. И ведь сходит всё с рук таким балбесам! Чтобы не поднимать шума и не выносить сор из избы, бухгалтерия, которая формально отвечает за своевременный контроль, и потому должна вовремя заметить нарушения, она же и, в случае, конечно, отсутствия прямого заактированного хищения, придумывает способы сокрыть отсутствие того, чего к моменту проверки не оказалось в наличии.

Бывалый работник, а таковых я уже к тому времени встречал на своём пути, зная скрытый механизм всего этого, мог делать «небольшой шахер-махер», иногда делясь с кем надо, но чаще всего нет, прикидываясь дурачком. Опытный прохиндей знает, что горят обычно на том, что кто-то с кем-то не поделился, тогда обиженный и сдаёт подельника. Потому в таких щепетильных делах доверяться никому нельзя, подписывая документы, нужно знать на что подписываешься.

Моя физиономия никогда с подобными действиями не монтировалась, принимая чужие грехи я заранее понимал, что мне их уже не отпустят. «А кому грехи отпускать, буду я решать, потому что я козёл отпущения», - ободрял меня в то время Юра, ставший позднее помощником лесничего.

А грехов тут до меня набралось изрядно. Кроме числящейся в лесу, но отсутствующей в натуре древесины, большую часть которой к тому же было негде взять, за зиму сгорел цех деревообработки, оставаясь числиться на бумаге, повисли в виде неоформленной недостачи несколько сотен кубометров уже вывезенной и оприходованной по цеху древесины. Впарили мне электролинию, махнув рукой в сторону проходившей линии вдоль жилых домов к тоже как бы нашей электроподстанции, которая по факту была совсем не нашей. Про нестыковки в отчётах по малоценке уже даже и не упомню. Вот такое счастье мне подвалило.

В подобной должности я уже поработал два года на Урале, но тогда принимал хозяйство от всю жизнь там проработавшего лесничего. Порядок у него в отчётности был почти идеальный, тем более, что пришлось ему один год в Нижнем Тагиле ящики колотить, получив судимость за вольности с денежными переводами, с оплатой за выполненные работы. Потому, к моменту передачи лесничества муха не могла подкопаться. Да и я, год работая при нём помощником, фактически управлял лесничеством, теряя моего начальника из вида порой на неделю и более.

- Пётр Иванович, куда пропал то? - вопрошал его, когда он появлялся с неизменно хмурым видом в конторе, уехав на прошлой неделе проверять делянки одного из леспромхозов.

- Пировал! - отрезал он в ответ и углублялся в накопившиеся входящие директивы. Работать с ним было легко и надёжно, но в положенный срок, с учётом судимости, вытолкали его на пенсию. С Урала я уезжал от проблем, которые мне казались разрешимыми, но это оказалось, увы, не так. Впрочем, это, семейное, я описывать не буду. Хочется всё же интересные моменты лесной работы вспомнить.

Предыдущее лесничество сдал за сорок минут, это принял ещё быстрее, за время, затраченное на подпись актов приёма-передачи, и приступил к работе.

Со стороны кажется, что начальник делает не то и не так, вот, если бы вот так, да эдак, то всем лучше было бы, ну, и так далее. Когда впряжёшься, всё начинает видеться иначе, часто совсем иначе. Частенько тебе доводят сверху приказы, которые ты не имеешь права озвучивать, но обязан выполнить. Впрочем, работа на производстве грешит этим в меньшей степени, чем работа, например, в административных органах власти. Там на подобных принципах строится почти вся работа. Пришлось попробовать в жизни позднее и такого пирога.

В общем и целом, Троицкое лесничество на момент приёмки, при том, что выполняло самый большой объём работ из пяти лесничеств входящих в лесхоз, было самым захудалым лесничеством по выполнению почти всех показателей.

На одном из совещаний в лесхозе, отвечая на очередной поток критики, я начал со слов:

- Докладывает самый плохой лесничий самого отсталого лесничества.

Ирония, правда, заключалась в том, что другим лесничествам, выполнявшим, за исключением Чернского лесничества, намного меньшие объёмы работ, доставались похвалы и премии, но если наше лесничество завалит выполнение одного из своих показателей, то никакое перевыполнение других это не компенсирует.

Один из примеров приведу. На конец года мы не выполняли заготовку с корня в размере одной тысячи кубометров. Лесозаготовители, работавшие в тот момент на нашей территории мне подсказали, что на складе есть бензопила, но им её не дают, посоветовали мне «выбить». Решил я для этого немного пошантажировать родимое начальство. Ничего личного, отношение всегда со стороны руководства доброжелательное, но как бензопилу выклянчить? Воспользовался тем, что предстояло сдавать очередной ежемесячный отчёт.

Как вообще происходила подача и утверждение отчёта? Поначалу меня в каждом кабинете гоняли по документам, выявляя различные недочёты. Только ведь недочёт недочёту рознь. Перепутал в наряде одну из расценок, всё, весь отчёт накрылся! Зарплата в наряде меняется, расчётно-платёжная ведомость, сводный отчёт выполнения работ и прочее тоже меняется. Да и сам наряд, подписанный бригадиром и лесником, тоже становится недействительным. Несколько проще обходилось обнаружение ошибок в других документах, но поправки экономиста в нарядах сразу рушили всё.

Довелось мне позднее самому поработать в качестве главного экономиста лесхоза. То было уже время, когда часто менялась восемнадцатиразрядная тарифная сетка. Основным занятием экономистов тогда был пересчёт всех расценок по всем видам работ.

Пользуясь своим служебным положением, вывел все виды работ для одной категории среднего объёма хлыста на отдельный лист. Мастерам леса, закрывая наряды на выполненные работы, теперь уже не нужно было вылавливать в многочисленных таблицах, составленных для каждой операции, строку с нужным объёмом хлыста. Мне тоже было значительно проще принимать наряды, быстро сверив большой наряд с цифрами на одном листе.

Очень помогло мне тогда вполне уверенное владение компьютером. Оцифровав за полгода почти всё, с чем имел дело экономист, для перерасчёта расценок по новым тарифам я тратил несколько секунд для замены восемнадцати цифр на новые, остальные таблицы тут же обновлялись автоматически. Оставалось только распечатать новые расценки и раздать по лесничествам.

Оформление нарядов упростил ещё больше, рассчитав комплексные расценки на каждый вид продукции, чтобы не нужно было заполнять и рассчитывать заготовку тех же дров по видам операций: валка, обрубка сучьев или их обрезка, трелёвка, дообрубка сучьев, раскряжёвка, подноска, штабелёвка. Достаточно было просто написать в наряде одну строку: комплексная заготовка дров длинной один метр, подставить одну расценку вместо перечисления и расчёта по каждой операции отдельно.

Комплексные расценки получились такими весомыми, что лесничие стали побаиваться закрывать по ним наряды, «слишком много получат работяги». А я вспоминал, что в бытность мою работы лесничим с трудом натягивал сумму оплаты, собирая по копейкам все эти расценки, страдая от малого количества строк в наряде для перечисления всех выполненных операций. Да ещё и рискуя сделать ошибку и нарваться на неприятности при сдаче отчёта.

Подобное сведение в комплексные нормы мною было проделано и для списания горюче-смазочных материалов, хотя это было труднее, так как для них для разных видов механизмов группы среднего объёма хлыста не совпадали. жалко только, что эти и другие наработки не получили распространения в другие лесхозы. Храню пока электронные варианты тех разработок для себя на память.

Тот отчёт, который мне предстояло сдавать, был уже не первый. Заметив, что давно работающая экономистом в Плавском лесхозе Нина Ивановна, обычно дотошно выискивала одну-две ошибки и после этого проверяла уже не так пристрастно, я старался сделать в нарядах пару малозначительных ошибок, не влиявших при их исправлении на всю остальную цепочку бумаг. Кроме этого, чтобы сберечь себе нервы, вручал ей наряды для проверки и утверждения, а сам под любым предлогом линял в кабинет директора, благо поводов пообщаться на высшем уровне у лесничего с директором всегда много.

В этот раз, положив экономисту наряды на стол без наряда на валку одной тысячи кубометров без затрат, припрятав на время оформленный по всем правилам документ, я уселся в кабинете Владимира Викторовича с невинным видом. Минут через десять экономист, проверив в первую очередь выполнение плановых объёмов, обнаружив громадную дыру в отчётности прибежала в кабинет шефа и с недоумённым видом спросила, все ли наряды я ей отдал.

- Да, все, - спокойно ответил я. Тут же последовал доклад директору о срыве одного из важнейших показателей.

Некоторое время пришлось отбиваться от увещеваний и угроз, звучавших сразу с двух сторон. Одним выговором больше, одним выговором меньше, мне не привыкать, премия нашему лесничеству никогда не светила, так что мои козыри были абсолютными. Когда напор стих до настороженного беспокойства, что мои вожди останутся не только без премии, но и налетят на куда как большие неприятности при сдаче в Туле уже своих отчётов, я скромно попросил выдать нам новую бензопилу.

- А если получишь бензопилу, то валку в этом месяце обеспечите? - нахмурившись, спросил директор.

- Обеспечим, но сначала хочу взять в руки инструмент! - заверил я. И получил!

Приложить готовый наряд, внести изменения в некоторые формы отчетов, на это ушло пару минут. Всё, годовой план лесхоза был выполнен! Такая работа мне на дальнейшее совсем не улыбалась, многое в этой работе необходимо было менять.