"Ах, Марина, давно уже время
Да и труд не такой уж ахти
Твой заброшенный прах в реквиеме
Из Елабуги перенести..."
Хотелось бы мне достойно сделать то, о чем так пронзительно написал Пастернак. Кроме меня, кто же воскресит навек ушедшие черты моей матери? Но и я не могу этого сделать по-настоящему - хотя бы потому, что для этого, наверное, я должна была бы любить маму гораздо больше. А мне теперь, когда я гляжу в прошлое, думается, что я не любила свою мать. В детстве? В последнем детстве - лет восьми-двенадцати - не могу вспомнить по-настоящему теплого чувства, а скорее напряженное внимание к тому, как она относится ко мне, интерес к ней и часто - мое отталкивание. Но отчасти все это, наверное, позднейшие искажения. В юности - не любила точно, но полагаю, что это оттого, что 8 лет прошли без нее и под большим влиянием других, горячо любимых мною людей. Преодолеть влияние разлуки при всем желании - моем и мамином - оказалось невозможным. Такова судьба многих близких людей, разлученных в то беспощадное время.
Юность моей матери Екатерины Михайловны Смирновой, в замужестве - Оболенской-Осинской, была нелегкой. Мать ее умерла очень рано, а отец женился трижды - на сестрах. Третья, младшая сестра - сдержанная, суховатая, но верная и заботливая, не ведавшая страха женщина воспитала всех детей - одного своего и четверых от предыдущих браков. Отец мамин был прожектер и неудачник. Участие в каком-то акционерном обществе разорило его, в конце жизни он был мелким чиновником.
Мама была красивой женщиной - об этом говорили все, кто ее знал. Высокого роста, прямая (до самой смерти, когда уже почти не могла передвигаться самостоятельно, сидела в кресле прямо, не сгибая спины никогда), полная в средние свои годы, но стройная. Правильные черты, темные каштановые волосы на прямой пробор и сзади низкий мягкий узел, темные глаза.. Она была очень быстрая, живая, легкая, остроумная, выдумщица.
А между тем детство и юность ее не были безоблачно счастливыми. Отец был далек, мачеха строгая. Мама очень дружна была со своим братом Владимиром, родным и по отцу и по матери. Рассказывала, как в ранней юности они, когда мачеха казалась слишком уж не-матерью, вдвоем уходили с собакой далеко за город, в излюбленное пустынное место (а загород был - Кунцево!) и до поздней ночи сидели там, обнимая пса. Мама всячески помогала Володе в его трудные годы. Когда в 1927 г. Володю и его жену арестовали и отправили в ссылку, мои мама и папа взяли к себе его сына Рема, который у нас и вырос.
