Мне стало нехорошо. Сказалось нервное напряжение последних дней и недавно перенесенный миокардит. Сердце работало совершенно неправильно. Менты вызвали «скорую». Те что-то вкололи и уехали. Лучше не становилось. Не будь я под присмотром КГБ, вряд ли менты очень переживали бы о моем здоровье. На этот раз опять вызвали «скорую», и меня отвезли в городскую больницу. Расположился барином, один в палате. Правда, с подселенцем, конвойным ментом. Другой мент — в коридоре. На следующий день охрана сменилась, и в палате оказался спокойный пожилой милиционер. Он явно мне сочувствовал, и мы мирно беседовали.
Вечером в окно ударился снежок. Вскарабкался на подоконник. По колено в сугробе рядом с елочкой стоял отец. Побеседовали жестами. Сообщил о голодовке. В ответ увидел, мол, об аресте и голодовке уже известно, «голоса» передают. Наконец, минут через десять, милиционер вымолвил: «Ну хватит, Кирилл, поговорили». В следующий вечер — опять снежок в стекло. Разговора не получилось, не дала новая ментовская смена.
Свободное копирование
