Сорок восьмой год оказался урожайным на болезни. В марте мама попала в хирургию с прободной язвой. Резекцию желудка ей проводил все тот же наш «семейный доктор» – Дмитрий Аверкович Василенко. Мы с Лялькой бегали к маме часто, папа через день.
Ната жила теперь с нами и усиленно нас воспитывала. Делать уроки под руководством этой вечной отличницы было невесело. Ух, как она гоняла меня! Сколько раз заставляла повторять одно и то же (зубрить!), как нудно объясняла арифметику – уснешь! Цифры в моей свободолюбивой голове не желали укладываться в нужном порядке. Там им было тесно и неуютно, потому что все пространство моей черепушки было занято фантазиями на самые разные темы. Цифры там хирели, теряли авторитет перед буквами и словами, забиваясь куда-то подальше в извилины. И сестра напрасно пыталась вытащить оттуда хоть что-то пригодное для сложения, деления и вычитания. Нечего было вычитать. Мне нужен был образ. Цифры мне казались бессмысленными крючками.
Если Ната вдруг соображала, что к цифре надо прицепить кое-что весомое, имеющее цвет и вкус (желательно и запах), процесс медленно сдвигался с места, чтобы тут же застопориться.
– Вот у тебя десять яблок…Представила? Если их разложить всем в нашей семье поровну на кучки, по сколько штук достанется каждому? Сколько у нас в семье человек? Ну?
– А можно не яблоки? Они кислые. Я люблю груши, – тянула я резину.
– Пусть будут груши. Люся, не притворяйся дурой! Так на сколько? Это пример для первого класса, а ты в третьем!
Я закрывала глаза, представляя себе груши, и мысленно их раскладывала на кучки. При этом следила, чтобы все груши были одинакового размера – чтоб никому не было обидно.
Тут некстати вспоминалось, что в это воскресенье мы ждали в гости тетю Лену с Томочкой. Надо было так разложить, чтобы и гостям досталось.
– По одной, и еще останется на добавку.
– Люся, – ужасалась сестра, – ты чем думаешь?! Нас пять человек!
– Но должна прийти тетя Лена и Тома! Всем не хватит.
– Господи, они тут при чем?! Ладно! Пришли они! Мы разложили! Сколько осталось лишних яблок?
– Это были груши. Если всем по одной, то три осталось.
– Слава Богу! – торжествует сестра. – Бедная твоя учительница!
Клавдия Михайловна была не бедная, а добрая. Но даже ей не удалось меня аттестовать в самой большой – третьей четверти, потому что и я вслед за мамой угодила в больницу.
Свободное копирование
