Силу сломили могучие страсти,
Гордую волю погнули напасти...
...Жизнью измят я... и скоро я сгину...
Мать не враждебна и к блудному сыну:
Только что ей я объятья раскрыл -
Хлынули слезы, прибавилось сил.
Н. Некрасов
В 1956-м году, после летней сессии в Магадане, я выехал впервые за одиннадцать лет на материк - в Одессу. На запад я летел в самолете из аэропорта Берелеха, находившегося возле Сусумана. Когда я приехал из Широкого в аэропорт, запись на вылет в Москву была уже на три дня вперед. Летали в то время самолеты ИЛ-14 со скоростью 320 км/час; брали на борт 36 пассажиров. Через каждые четыре-пять часов лету самолет заправлялся горючим, а через восемь - сменялся экипаж. Путь до Москвы занимал примерно полтора-двое суток. Самолет летел по маршруту: Сусуман - Якутск - Киренск - Красноярск - Новосибирск - Курган - Свердловск - Горький - Москва.
В первый же день ожидания в аэропорту Берелех по радио объявили, что вводится дополнительный рейс на самолете ЛИ-2. Скорость его была меньшей (220 км/час), но пассажиров это не смутило; и мы, находившиеся в порту, но не имевшие еще билетов, ринулись к кассе, считая, что нам повезло. Дозаправка горючим и смена экипажа в аэропортах занимала обычно около часа. Но в Якутске мы просидели более трех часов, а пассажиров на посадку все еще не вызывали. Мы обратились к диспетчеру, и тот пояснил нам, что в Киренске нелетная погода. Но еще через час мы узнали, что самолет, вылетевший после нас, заправившись в Якутске, беспрепятственно вылетел в Киренск. Тогда администрация объявила нам, что у нашего самолета какие-то неполадки с двигателем, вылетим только утром и предложили переночевать в гостинице аэропорта.
Утром мы полетели дальше, но в Красноярске нас снова задержали; и только тут разъяснили, что наш самолет летит в Москву на капитальный ремонт с постоянным летным составом, и через каждые восемь часов полета экипаж, а следовательно и мы, должны отдыхать шестнадцать часов. В гостинице аэропорта свободных мест не было, и нас отвезли в автобусе в городскую гостиницу. Уставшие, мы сразу же легли спать. Не прошло и двух часов, как дежурная разбудила меня. Рядом с ней стоял милиционер.
- Одевайтесь, и покиньте немедленно город. Вам в Красноярске жить запрещено, - сообщил он мне.
Видимо, чересчур ретивая дежурная гостиницы, обнаружив в моем паспорте 39-ую статью о паспортизации, обратилась к блюстителю порядка.
- Я не собираюсь жить в Красноярске, я здесь пролетом в Москву.
- Вот и отправляйтесь в аэропорт, и ждите там свой самолет.
- В гостинице аэропорта нет свободных мест, и меня направили в городскую гостиницу.
- Это меня не касается. Мое дело выпроводить вас из городской гостиницы, где вы проживать не имеете право.
- Тогда ведите меня в тюрьму. Там я имею право находиться?
Мое предложение показалось милиционеру убедительным, и он, поразмыслив, решил:
- Ладно, оставайтесь до утра в гостинице, но утром, чтобы вас здесь не было.
Так мне дали возможность досмотреть приятные сны.
В Кургане нас тоже оставили до утра. Гостиницу на этот раз нам не предоставили, заявив, что в аэропорту гостиницы для пассажиров нет, в городской нет свободных мест, а в гостинице для летного состава они поместить нас не имеют права. Мы расположились на лужайке возле аэропорта. Погода была хорошая, но спокойно спать нам не давали комары. На следующий день нас снова не спешили отправить дальше, объявив, что техники будут менять бензобак, так как в нем обнаружилась течь. Уже к вечеру мы обратились к одному из техников:
- Скоро ли вы замените бак и нас посадят в самолет?
- Бак мы заменили еще утром. А почему вас не отправляют дальше, я не знаю.
Не объяснив причину, диспетчер сказал, что полетим утром следующего дня. Среди пассажиров были женщины с маленькими детьми. Возмущенные, мы послали пространную телеграмму-молнию начальнику Главного управления Гражданского воздушного флота Семену Федоровичу Жаворонкову с жалобой на наши злоключения. Была уже ночь, и мы не рассчитывали, что ответ будет незамедлительным; однако уже часа через три нас, спавших на лужайке, разбудили и предложили места в гостинице летного состава. Утром один из пассажиров, проходя мимо открытого окна кабинета начальника аэропорта, услышал его разговор с Москвой, из которого понял, что медики не допустили наших летчиков к полету, так как обнаружили у них в крови алкоголь. Через несколько часов из Свердловска прилетел самолет, доставивший нас без приключений в Быковский аэропорт Москвы. Но это были уже пятые сутки нашего затянувшегося полета.
Свободное копирование
