Вскоре после двадцатого съезда вечноссыльных стали вызывать в Сусуман в районное отделение милиции и вручать паспорта с отметкой «39-ая статья о паспортизации», в соответствии с которой мы могли теперь проживать в любом районе Советского союза, за исключением большинства областных и некоторых других городов и районов страны. Таким образом, в тридцать лет я получил свой первый паспорт. Затем меня послали в райвоенкомат, где без медицинского освидетельствования выдали военный билет, согласно которому мне было присвоено воинское звание солдата, годного к строевой службе, необученного, и я имел теперь право защищать Родину от ее врагов. Снова я написал заявление с просьбой пересмотреть наше дело, но на этот раз Никите Сергеевичу Хрущеву. Как я узнал позже, аналогичное письмо написала и Лариса.
Для районов Крайнего севера возникла опасность, что освобожденные от вечной ссылки граждане ринутся на материк; прииски, рудники, шахты, лесоповалы, строительные и геологоразведочные участки останутся без рабочих и специалистов. Поэтому всех нас вызвали в отдел кадров прииска и предложили заключить договоры с Дальстроем. Я собрался в отпуск на материк после сдачи в Магадане экзаменов за первый курс института, но до его окончания решил не покидать Широкий и, как и большинство освободившихся из ссылки, заключил договор. Мне гарантировалась работа по специальности маркшейдера с окладом не менее 2000 рублей (до этого я получал 1900 руб.) и все льготы, предусмотренные договорникам Дальстроя. Кроме того, нам выплатили безвозвратную ссуду - по 1000 рублей. Мне полагался «узкоколейный» отпуск, но и его я брал лишь для поездки на экзаменационные сессии в Магадан, оставляя остальную часть в резерве; и при освобождении из ссылки взял максимально допустимый - за три года, что составило семь месяцев.
Свободное копирование
