Всесоюзный штрафной прииск

   Тогда война считалась бы позором,

   Процвел бы мир под сенью тишины,

   И были бы всеобщим приговором

   Герои битв на век осуждены.

   Д. Михайловский

   На Скрытый стали этапировать воровских авторитетов из других отделений ГУЛАГа: из Воркуты, Инты, Сибири, Дальнего Востока, Казахстана. О прибытии честных и ссученных воров местные урки заранее узнавали по воровской почте, действовавшей всегда безотказно, и готовились к их приему, каждый по-своему. Это были разношерстные группировки блатных и сук, каждая со своими законами - «своей конституцией», как говорили в лагере. Некоторые из них стали вассалами вольнонаемного лагерного начальства и охраны, другие пытались держаться независимо. После уничтожения наиболее агрессивной части блатных, между различными группировками бандитов восстановилось относительное равновесие и мир. Однако время от времени среди них появлялись новые лидеры, пытавшиеся, и не без успеха, занять привилегированное положение в лагере. Особый авторитет завоевал приехавший с материка некий Король, не только захвативший с помощью своих дружков власть в лагпункте Скрытом, но и начавший указывать молодому, недавно прибывшему на прииск фельдшеру, кого из блатных нужно освобождать от работы.

   В амбулатории лагпункта Скрытого была небольшая комната на две койки на случай, если кто-нибудь из заключенных заболеет и не будет возможности срочно везти его в больницу на Двойной из-за морозов, метели или отсутствия свободного транспорта. Король облюбовал эту комнату для себя, принудил фельдшера поместить его туда в качестве больного, и устраивал в ней воровские сходки. Дело дошло до того, что фельдшер оказался у него на побегушках. Однажды тот прибежал к начальнику санчасти Пастернаку и заявил, что работать в таких условиях не может: пусть его отправят на другой участок, на любой прииск, посадят в изолятор, но на этот лагпункт он не вернется. Пастернак с начальником лагеря решили не оставлять фельдшера на Скрытом и отправили его обратно в Сусуман, а сами стали размышлять, кого бы назначить на освободившееся место...

   Обычно лекарства привозили в санчасть центрального поселка и Пастернак распределял их по лагпунктам. Но однажды их завезли попутной машиной в амбулаторию Двойного. Я принял лекарства по списку и сообщил об этом Зельманову. На следующий день на Двойной пришел санитар с центрального лагпункта с запиской от Пастернака, согласно которой я должен был отдать половину лекарств для других лагпунктов, что я и сделал. Когда Зельманов узнал об этом, он, к моему удивлению, стал на меня орать:

   - Как ты посмел отдать лекарства без моего разрешения?

   - Но это приказ начальника санчасти!

   - Ты должен был поставить меня в известность. Я твой начальник! А что, если записка была поддельной? Мне не нужен такой фельдшер. Завтра же пойдешь работать в шахту.

   Тут же вызвал нарядчика Ивана Лукича Мельниченко и распорядился записать меня в шахтную бригаду Чемпоя. Я не очень огорчился, так как бригада была хорошая; с зачетами рабочих дней, которые недавно ввели, мне оставалось менее года лагерного срока, и я был в неплохой физической форме. Затем Зельманов зашел в стационар и сказал Ивану Петровичу:

   - Я Павлова выгнал. Пока найду нового фельдшера, помоги в амбулатории: будешь проводить утренний прием, и на вахте во время развода постоишь. С Николаем Петровичем я договорюсь.

   - Напрасно вы так поступили! Хорошего фельдшера вы вряд ли найдете: опять какой-нибудь проходимец попадется. А я сейчас не могу одновременно работать в больнице и в амбулатории: очень много работы.

   - Значит, не хочешь помочь мне?

   - Именно, хочу помочь!.. Помочь отказаться от необдуманного решения, о котором сами потом будете сожалеть.

   - Ну что ж, я тебя понял!

   Вернувшись в амбулаторию, Зельманов сказал мне:

   - Ладно! Оставайся работать в санчасти, но впредь так не поступай. У нас ведь на лагпункте больница и вензона. Нам нужно иметь больше лекарств. Я бы с Пастернаком договорился, и не стал бы отдавать половину их. Лукичу скажи, что я отменил свое распоряжение.

   На следующий день приехал Пастернак. Узнав о случившемся, он сказал мне:

   - Напрасно ты согласился остаться. Надо было идти в бригаду Чемпоя, а я бы перевел тебя на центральный лагпункт: там сейчас нет фельдшера.

   - Я все же надеюсь, что вы со временем переведете меня в стационар. В амбулатории работа не по мне, в больнице я больше пользы принесу.

   - Хорошо, но мне надо переговорить с Василенко и Прудниковым.

   Описав вкратце ситуацию на лагпункте Скрытом, не смягчая красок, начальник санчасти попросил Василенко принять амбулаторию центрального лагпункта. Иван Петрович согласился, и его перевели на Скрытый. Когда же он вошел в амбулаторию, то увидел хозяйничавшего там Короля и его кодлу. Василенко вернулся на вахту лагпункта и сказал надзирателю, что не ступит ногой в амбулаторию, пока там будет хоть один блатной.

   - Король числится больным, куда я его отправлю?

   - Не знаю! В изолятор, на Линковый, на Двойной, но в амбулатории чтобы ни одного постороннего не было.

   И амбулатория была очищена от урок. А тем временем ссученные воры лагпункта обратились к начальнику ОЛПа:

   - Мы хорошо потрудились, выполняя ваши распоряжения: извели честных воров, привели их в нашу веру, сделали послушными воле лагерной администрации. Но сейчас нас слишком много для блатных должностей: нарядчиков, старост, бригадиров, дневальных, каптеров. Отправьте на другие прииски для наведения там порядка.