Для братьев сирых и убогих
Я вовсе выбился из сил:
Я танцевал для хромоногих,
Я для голодных ел и пил...
... Во всем прогресс по воле неба,
Закон развития во всем:
Людей без крова и без хлеба
Все больше будет с каждым днем.
Н. Павлов
Валентин Соломонович Зельманов до ареста был партийным работником невысокого ранга; в 1937 году попал под колесо репрессий и получил по «литерной статье» пять лет ИТЛ. Работал в лагере на Линковом санитаром, помощником фельдшера, а затем и фельдшером. Один из немногих, он освободился из лагеря во время войны и остался работать на прииске санинспектором и по совместительству - заведующим медпунктом поселка Двойного. В поле зрения Зельманова находились все объекты питания на прииске: столовая, магазин, продуктовый склад, пекарня. Обеспечить в них надлежащее санитарное состояние было трудно, и Зельманов всегда находил недостатки, за которые мог оштрафовать заведующего объектом или поставить вопрос о снятии его с работы. Но он предпочитал не злоупотреблять своей властью и договаривался с провинившимися полюбовно. Это обеспечивало его в трудное, даже для вольнонаемных, время и продуктами, и деньгами. Вольнонаемные рабочие горного участка знали, что при желании можно получить у Валентина Соломоновича за соответствующую мзду освобождение от работы «по болезни». Знала это и администрация участка, но ссориться с ним не хотела, так как сама нередко прибегала к его услугам.
Оставаясь надолго на Колыме, он выстроил руками освобождаемых им от работы заключенных недалеко от вахты лагпункта на высоком галечном отвале дом, которому мог позавидовать и начальник горного участка, и начальник лагпункта. Домик отличался изящной отделкой снаружи и внутри. Просторная светлая комната с высоким потолком и большим окном, передняя, каморка дневального, кухня, встроенные шкафы для продуктов и погреб обеспечивали хозяина удобствами, на которые обычно не претендовали непритязательные жители приисковых поселков. На галечный отвал к домику вела деревянная лестница. Во время утреннего развода Зельманов часто выходил из своего гнезда, дышал свежим воздухом и наблюдал сверху за процедурой развода. Иногда медленно спускался по лестнице, чтобы уладить вопрос с очередным отказчиком. Нередко давал освобождение от работы в шахте доходяге или отказчику с тем, чтобы тот поработал в кухне или в столовой, на уборке лагеря, сходил за дровами в лес. В лагере домик Зельманова прозвали «дворянским гнездом», а его разжиревшего хозяина - Троекуровым.
Натров числился санитаром больницы, но с тех пор как Зельманов построил себе дом, жил у него в качестве дневального, готовил ему еду, убирал в комнатах, выполнял все его поручения. Когда-то раскулаченный деревенский мужик, в середине грозных тридцатых годов Натров получил пятнадцатилетний срок заключения и хлебнул горя в забоях колымских приисков. Затем, истощенный и больной, попал в стационар, где немного поправившись стал усердно выполнять всякую поручаемую ему по хозяйству работу, и по выздоровлении остался в больнице «наружным санитаром»: пилил и рубил дрова с выздоравливающими, топил печи, заливал в бачки воду, привозимую в лагпункт водовозом, работал на огороде больницы. Зельманов заметил его усердие и исполнительность, добился для него пропуска на бесконвойное хождение за зоной и взял к себе дневальным.
В лагере Зельманов проявлял инициативу по всем вопросам, даже не связанным с лечебной и санитарной службами, и заключенные видели в нем неформального хозяина лагерного подразделения; знали, что любое его решение будет одобрено начальником лагпункта. Ценя его административную жилку, знание лагерной жизни и порядков, начальник лагпункта лейтенант Лущекин, недавно прибывший на Колыму с фронта и не склонный к напряженному труду, охотно делился с ним властью. Проверял Зельманов кухню и столовую в лагпункте Двойном. Вызовет, бывало, повара в амбулаторию и отчитывает его:
- Что за грязь у тебя на кухне? Посуда немытая, тараканы ползают всюду. К ядреной матери выгоню!
- Не успеваю один я!
- В забой иди, если со столовой не справляешься!
Меня Зельманов отсылает проверить чистоту в бараках, наличие воды в умывальниках, кипяченой воды в бачках, а затем примирительно говорит повару:
- Дам я тебе помощника из освобожденных, но чтобы чистота была идеальная, чтоб посуда сверкала!
Затем подзывает к столу и пишет на листке бумаги:
- Зайдет Натров - передашь ему две банки тушенки, килограмм сахара и полкило масла. Понял?
- Хорошо, - отвечает повар. - Все будет в порядке. Чистота будет идеальная.
- Что не так, всегда обращайся ко мне за помощью!
Свободное копирование
