Демонстрации
Одним из проявлений общественной активности школьников считалось участие их в праздничных шествиях и демонстрациях. Первое из подобных мероприятий в жизни школы, которое я помню, состоялось в мае 1946 года, перед окончанием седьмого класса, и было посвящено первой годовщине Победы над Германией и открытию сада Победы с фонтаном-бассейном «Стеклянная струя».
Ещё с довоенного времени, с 1940 года, в самом центре Харькова, на участке, ограниченном улицами Сумской, Чернышевской, Совнаркомовской и Сердюковским переулком (впоследствии переименованным в улицу Скрыпника), был устроен троллейбусный парк, ограждённый глухим дощатым забором. Власти после войны правильно решили убрать это сомнительное «украшение» в другое, менее видное место, а на его территории устроить большой сквер с красивым фонтаном. Открытие этого сквера и послужило поводом для многочисленного митинга. Мне он запомнился тягостной сценой: ученик одного из четырёх седьмых классов, мой тёзка Феликс (фамилии не помню), приблатнённый «фиксатый» переросток, за какую-то провинность гадко, исподтишка, воровато оглядываясь, короткими ударами в живот избивал своего одноклассника. А тот, испуганно глядя на своего мучителя, лишь вздрагивал после каждого удара, не издав ни звука и не попытавшись уйти. И никто из нас не пришёл избиваемому на помощь…
В дни «всенародных праздников», 1 мая да 7 ноября, школьные колонны сперва в демонстрациях не участвовали. Но со временем и нас стали включать в общее шествие. У меня сохранилась фотография: наша школьная колонна проходит по улице Данилевского. Под большим портретом Сталина – шагающие и что-то поющие и кричащие ребята нашего и других классов, в том числе и я – как и все, с разинутым ртом. Не подумайте, однако, что мы в это время возглашали «Да здравствует товарищ Сталин» или исполняли песню «Широка страна моя родная». Нет, хотя и такое было, но в основном демонстрации мы использовали (и это, в общем, не пресекалось) чтобы просто подурачиться и поорать во всю. силу молодых глоток. В тот день, как хорошо помню, я сперва научил ребят «аккомпанировать» мне размеренным «Пум-па! Пум-па!», а сам в это время исполнял испытанную «Китайскую болтовню» (подробно процитированную в первой книге моих мемуаров – «Записки без названия», в главе-intermezzo, так и названной: «Пумпа-ква!») Песенка понравилась, поорали её немного, и тут репертуар обогатил Глеб Пожаров из класса «Б», сообщивший другую и третью столь же содержательные песни. Сперва все должны были мерно и хором повторять: «Тум-бала-бала! Тум-бала-бала!», а кто-нибудь один (эту миссию немедленно взял на себя я) выводил рулады:
«Ой, Ахмет!
Нэ ходы в ми-на-рет!!» –
и далее – просто голосом, то выше, то ниже – «вокализ»::
«А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!...»
(Теперь в Израиле, где вокруг нашего еврейского города толпятся арабские селения с неизменными минаретами возле каждой мечети, а оттуда каждое утро спозаранку доносятся голоса муэдзинов, усиленные, в пику нам, евреям, мощными динамиками, - мне всегда приходит в голову мысль: ну, вот, напел на свою голову… «Ахмет» из-за одного лишь духа противоречия готов не слазить с минарета!)
Когда вдоволь накричались и насмеялись по поводу Ахмета, Глеб вспомнил ещё одну весёлую чепуху: кто-то один должен запевать – «Жил-был у бабушки серенький козлик, жил-был у старенькой серенький козлик…», – а все подхватывали: «Анадыр! Анадыр!» Затем – снова «соло»: «Чики-брики!»» - и разбойный свист: «Фьюить!», после которого - все: «Асса!» («Фюить!), «Асса!» («Фьюить»), «Асса»! Затем – хор произносит: «Кургурли! Кургурли!»…
– …А дальше, - инструктировал Глеб, - все должны кричать, кто в лес, кто по дрова, и как можно более гнусаво: «Ай-я-яй!!!»
Выполнили – понравилось. И вот именно этот момент запечатлён на снимке с портретом товарища Сталина над головами сосредоточенно орущих… Фото Юрия Куюкова!
Свободное копирование
