НА СНИМКЕ - группа мальчиков (на год старше нашего выпуска) из 131-й и девочек-старшеклассниц 17-й школы. Все они - активисты пионерской и комсомольской работы, а некоторые состояли в полуконспиративных (да-да!)кружках по изучению "истинного", "не искажённого" марксизма-ленинизма. Подобные кружки в других городах стали объектами репрессий со стороны органов МГБ, но в Харькове дело счастливо сошло участникам с рук...
Слева направо - в верхнем ряду: 1. Марик Бланк (он упомянут в главе "Есть ли Бог?"), 2. Лина Гарбер (впоследствии научный сотрудник института монокристаллов), 3. Владик Зинченко (впоследствии один из крупнейших учёных страны в области психологии), 4. (не помню), 5. Инна Фрейдина (ставшая в 1954 г. моей женой - на сегодня мы вместе почти 60 лет!), Стасик Духин. В нижнем ряду: 1. Люда Попова (впоследствии популярная актриса Харьковского театра украинской драмы им. Т.Шевченко), 2(не помню), 3. Яна Зеленская (стала врачом), 4. (не помню),5) Инна Правдина.
* * *
Дела пионерские
Читатель, надеюсь, помнит, что с первого мгновения в новой школе я стал не просто учеником, а «нахимовцем» - то есть пионером отряда, носившего имя знаменитого русского адмирала, героя Севастополя. В этом отразилось влияние могучей личности одного из вожаков класса, но и все другие пионерские отряды носили какое-нибудь почётное звание: отряд имени Александра Матросова, имени маршала Будённого, Лизы Чайкиной… Вся же школьная пионерская организация называлась дружиной и носила, кажется, имя Зои Космодемьянской – одной из первых героинь Отечественной войны
Военизация вообще свойственна многим детским объединениям – и не только советского типа. Военизированы, например, и скаутские организации. Не думаю, чтобы это всегда и во всём было явлением отрицательным: взаимодействие, сплочённость, дисциплина необходимы любой детской общности, а в строю легче организованно и безопасно передвигаться. В военные же годы пионерскому движению были приданы усиленно милитаристские черты: во главе всей всесоюзной пионерской организации стоял штаб, штабами были названы и руководящие органы дружин, и даже отряд возглавлял начальник штаба. С окончанием войны была проведена некоторая «демилитаризация» и "демократизация" пионерских структур: штабы стали именоваться «советами», а начальники – «председателями».
При мне первым начальником штаба дружины был в нашей школе Дусик (Давид) Горштейн – мальчик на год старше меня по возрасту и учёбе, маленький и чёрный, как жук. После летних каникул, стоя в толпе мальчишек перед закрытой парадной дверью школьного здания, я позавидовал той роли, которую возложило руководство школы на этого самоуверенного шибздика: ничуть не смущаясь, он покрикивал на всех остальных, указывая очерёдность входа в школу одного, другого, следующего класса… "Вот что значит власть!" – с восхищением думал я.
Со временем Дусик (оставаясь, впрочем, заметным в своём кругу) утратил позиции видного школьного активиста, и первые роли перешли к другим ребятам. Впоследствии, окончив школу, он поступил в юридический институт, потом уехал из города по распределению на работу (кажется, следователем), а вернувшись через несколько лет женатым уже человеком, возглавил следственную часть одного из районных отделов милиции Харькова. Мы повстречались с ним, когда оба оказались жителями Салтовского жилмассива, я даже побывал у него в квартире по проспекту им. 50-летия ВЛКСМ – недалеко от рынка. Вскоре он скоропостижно умер от рака.
Когда Дусик вышел из пионерского возраста, его сменил в пионерской школьной иерархии мой одноклассник Павлик Гаркуша. Он был председателем совета дружины, а я - членом этого штаба. Соответственно занимаемым «постам», мы носили красненькие полоски на рукаве: Павлик – три или четыре, я – две или три.... Не могу достаточно чётко вспомнить: чем же мы занимались? Впрочем, учась в шестом классе, я получил «должность» «пионера-инструктора группы октябрят» и стал ходить к своим подопечным ученикам первого или второго класса. Учительницей у них была уже очень пожилая Анастасия Александровна.. Старушка так радовалась моему приходу и использовала каждое моё появление как «воспитательный момент». Перед нею, как это и бывало в начальных классах, сидело более сорока маленьких башибузуков, и, чтобы держать их в узде, необходимо было исхитряться. Я по её просьбе произносил перед ними какие-то пламенные речи, что-то им рассказывал, но что именно – вспомнить уже не могу. Несколько лиц и фамилий врезались мне в память: это одноглазый Вадик Козовой – сын лектора обкома партии; Лёка (т. е. Лёня) Кизей (сын нашей «географички» Надежды Павловны), юркий и необычайно избалованный Гарик Бейлинсон (его родители работали в театре оперы и балета, он вырос в специфической обстановке театра, ещё малышом принимал участие в каких-то спектаклях и развинчен был чрезвычайно).
Свободное копирование
