Ко второму подопечному, Герке Фоменко, я, по его приглашению, стал приходить домой. В маленькой и, по-моему, единственной комнатке коммунальной квартиры хорошо натоплено. Прежде всего Герман налил мне полную тарелку горячего супу. Не имея сил отказаться (то была самая голодная для нашей семьи зима за все военные и первые послевоенные годы), я съел замечательный, наперчённый (что было совсем непривычно для меня) обед – и разомлел, даже немножко захмелел от сытости. Всё же попытался с ним заниматься, однако он никак не хотел или не умел сосредоточиться, всё время отвлекался, заговаривал с явившимся из школы «Ра-Ю», - словом, из моего над ним шефства ничего не вышло. Вдобавок мне стало известно о том, что Герка Фоменко (который сам в Кисловке не бывал) распространяет по школе между мальчишками клевету обо мне: будто в Кисловке местные парни окунули меня «головой в парашу». Конечно, я не стал специально опровергать такую гнусную «версию», но несколько пацанов ко мне подходили и спрашивали:
– Это правда, что тебя головой в парашу окунули?
И все как на источник этих «сведений» указывали на Герку… У меня к нему уже были претензии: он мне в школьном туалете, пока я там был занят своим маленьким делом, порезал безопасной бритвой на спине («пописАл», как говорили) старое пальтишко, причём эти порезы явственно читались как слово «ЖИД»… Так что помогать ему я больше не пытался.
Следующим летом, уже по окончании седьмого класса, мы с Куюковым и ещё с кем-то работали по ремонту школы в малярной бригаде. Как-то раз, когда мы на улице отмывали после работы руки от краски, явились «Кереч» и «Ра-Ге» и с другой стороны улицы стали меня окликать, прося подойти.
Совершенно ничего не подозревая, я приблизился к ним вплотную, и тут Кереч внезапно меня ударил. Я было бросился на него, но они оба отбежали на почтенное расстояние и стали выкрикивать мне оскорбления и угрозы. «Кереч» опять крикнул, будто я «над инвалидами смеялся», а Герка – что они «опять окунут меня головой в парашу»
В восьмом классе оба у нас уже не учились – возможно, потупили куда-то в техникум. Кириченко я встретил однажды в городе, но потом вовсе потерял из виду. А о Фоменко однажды, много лет спустя, прочитал на самодельном плакате «Комсомольского прожектора» Дзержинского района как о пьянице, сотворившем какое-то безобразие. Там была изображающая его карикатура, в пояснительной надписи он был назван инженером какой-то организации…
Кто-то потом мне рассказал о том, что он то ли погиб в драке, то ли умер на почве пьянства.
Свободное копирование
