Вернувшись через 11 – 12 лет из армии, я попал в одну из множества трудных полос своей жизни и где-то к весне отправился на «толкучий» вещевой рынок (его называли ещё «толчок» и «туча»), чтобы «толкнуть» (то бишь, продать) свою солдатскую шинель. Толкучка, которую власти всегда старались убрать куда-нибудь с глаз подальше, и потому она в течение всех послевоенных лет кочевала по городу, часто меняя места, в тот год (1957-й) находилась в районе улицы Котлова (бывшей Большой Панасовки, ближе к реке Лопань. Пробираясь сквозь густую толпу продающих-покупающих, я встретил Ивана, с которым мы друг другу кивнули, но мне немедленно вспомнилась строчка из озорной песенки про «Перпетую», ради которой лирический герой «даже чем-то спекульнул».
Вскоре кто-то мне рассказал, что у Ивана возник серьёзный роман с женщиной значительно старше его, притом - вдовой генерала. Как часто бывает в подобных случаях, молва приписала юному любовнику корыстные мотивы. Один из моих новых приятелей, знавший Ивана, однажды при мне, встретив его на улице, нагло спросил:
– Ну, как поживает твоя старушка?
Ваня повёл себя очень мудро и выдержанно, не обратив ни малейшего внимания на эту явную насмешку. Мне не хотелось верить дурной молве, и теперь приятно вспомнить, что я оказался прав: это была любовь, Иван прожил с Инной дружно долгие годы. От первого мужа у неё уже был мальчик, а примерно в 1958-м родился у них Стасик, красивый, чудный, умный мальчик, ровесник моему сыну – мы даже иногда встречались, гуляя с сыновьями в парке, и наши дети вместе играли в песочнице… Ваня Саратов к тому времени окончил инженерно-строительный институт и работал, кажется, в «УкрГИДЕПе» - интституте по проектированию гидросооружений.
В то время «расцвела» дружба СССР с арабскими странами, Советский Союз строил в Египте Асуанскую плотину и ГЭС, и Ваню, которому «чужая Палестина» была и на фиг не нужна, командировали на это строительство, что было и престижно, и выгодно, и полезно для совершенствования квалификации. Вернувшись, он купил на заработанные деньги автомобиль.
Как инженер-проектировщик Саратов немало сделал для родного города, маловодность которого широко известна: две-три небольшие речушки, у слияния которых он возник лет за 300 с небольшим до этого, дали повод для известной местной пословицы, в которой употреблены их названия: Харьков, Лопань, Нетечь: «Хоть лопни, а Харьков не течёт!» Так вот, в 50-е – 60-е годы речки эти были зарегулированы, на них созданы большие (по крайней мере, с точки зрения не избалованных обилием влаги харьковчан) два больших водохранилища: Журавлёвское и Алексеевское. И харьковчане, вынужденные раньше в знойные летние дни ездить к пригородным водоёмам дачными поездами, тратя на дорогу немало времени и сил, теперь получили удобные пляжи и водные плёсы в черте города. Мне говорили, что Иван Саратов был в числе ведущих авторов этого проекта.
Но инженерно-строительным поприщем не были исчерпаны замечательные и многогранные способности этого человека. Работая над обводнением харьковских рек, он изучал архивы, литературу и увлёкся краеведением, а потом и историей Харьковщины, Слобожанщины, Украины – Руси. Это увлечение сделало Ивана Ефимовича «своим человеком» в Харьковской научной библиотеке им. В. Г. Короленко, богатейшими фондами которой он пользовался и где возглавил на многие годы образовавшееся при ней общество краеведов. Как-то при случайной встрече Саратов пригласил меня на заседание этого общества, я с интересом отнёсся к работе краеведов и даже, помнится, выступил на заседании с каким-то сообщением по истории завода имени Малышева, где работал по 1972 год. Где-то в конце 70-х – начале 80-х годов побывал у Ивана в гостях, в доме на ул. Туркестанской, и с огромным интересом ознакомился с его редкой коллекцией открыток, на которых изображён наш Харьков в разные годы своей истории, начиная с конца ХIХ века (а раньше этого рубежа вряд ли выпускались почтовые карточки).
Но и этого мало. Иван настолько основательно занялся историей, что стал выступать в печати, в профессиональных исторических журналах с самостоятельными статьями. Кто-то мне рассказал, что к ним проявил интерес и уважение академик Рыбаков – известный специалист по истории Древней Руси. Некоторые из этих статей я прочёл – это серьёзные работы. Правда, как словесник я не согласен с гипотезой И. Саратова о том, будто название реки и города Харьков имеет общий корень с этнонимом хорват. Возможно, более плодотворными были бы этимологические поиски на почве арабского, персидского и других языков Среднего Востока (может быть, недаром есть острова Харк и Харкус в Персидском заливе, город Харк…). Впрочем, я руководствуюсь лишь лингвистическим чутьём, а оно не всегда надёжный советник в топонимике, как и в любой другой отрасли знаний.
О названии нашего города Ваня написал книжку, есть у него и прекрасно изданная книга об атамане Иване Сирко – харьковском «осадчем», как назывались должностные лица, содействовавшие «оседанию» на новых землях пришлого населения. Книга прекрасно иллюстрирована, вышла в переводе на украинский язык, перевод очень квалифицированный – ни я, ни Иван, учившиеся у Феоны Емельяновны (но он, возможно, у Нины Александровны Захаровой, - была у нас в школе и такая учительница украинского языка), столь «щирым» (подлинно украинским, со многими тонкостями) языком не владеем.
Свободное копирование
