А жить и трудиться надо было, и мы занялись огородничеством.
Собственно, огородом в тех местах называли изгородь из параллельных горизонтальных жердей, а часть приусадебного участка, предназначенная для выращивания овощей, имела другое имя, очень странное для всех приезжих: осырок.
Осырок обычно бывал окружён огородом или тыном (это, если кто не знает, забор из вертикально торчащих прутьев). Навоз, применяемый для удобрения, здесь звался назёмом. У кого не было в доме крупного рогатого скота, то-бишь, коровы, те испытывали острый дефицит в удобрениях для осырка, потому-то Матрёна так и радовалась случаю попользоваться отходами от той оравы, которую послал ей Бог через сельсовет. Ну, а нам, по пословице, для хорошего человека было не жалко этого… добра. Но осырок был и у нас. место для него нам выделили возле казённой избы, где помещалось лесничество В ней жил лесничий Яманов-ский с семьёй, но земельным участком почему-то не пользовался. Вот там нам и дали землю. Как эвакуированных нас обеспечили назёмом, предоставили на время лошадь и плуг. Матрёна показала, как пахать, после чего за дело взялись мама с Этей, неумело налегая на чапиги (рукоятки плуга) и покрикивая на трудолюбивого Савраску: «Бороздой! Бороздой!».
Давали и мне подержать вожжи, и я тоже шёл и покрикивал, так что с полным правом мог бы сказать, как Муха в басне Дмитриева: «И мы пахали!». Но для плуга силёнок не хватало. Вот в устройстве грядок – участвовал. Распушили землю лопатами, расскородили граблями и проделали меж гряд узкие и глубокие бороздки – на Украине их делают гораздо мельче. Посадили редис, лук, морковь, капусту, репу, брюкву, огурцы, помидоры – всего понемножку. Большой участок Матрена нам засеяла яровой рожью. Несколько соток заняли картошкой, но – немного, так как не много было и земли.
Помидоры там сажают рассадой, и всё равно они не успевают вызревать. Чтоб доспели, кто – на подоконник кладёт, под солнышко, кто – наоборот, прячет в валенок, да на печку. Однако ни разу я там не видел красного помидора – только слегка розовые, жёлтые…
Наша переписка обогатилась: стали прибывать письма из Златоуста. Шли вести и от родственников, которых война разбросала по всей стране: Сазоновы оказались в Кзыл-Орде, Сонечка с Ёней – в Копейске под Челябинском, Рая с родителями и детьми – в селе Приволжье, под Куйбышевом, Лёва всё ещё где-то сидел (как оказалось потом, вовсе не на Дальнем Востоке, а на Урале – в Ивделе), тётя Роза Факторович со Светой – где-то в Башкирии, и, кажется, там же – Абраша с Лялей и Лидой; Шлёма был на фронте, Сонин сын Миля Злотоябко пока учился в военном училище – на фронт он попадёт позже. Об одной Гите мы ничего не знали и думали уже, что умерла…
А солнышко, хотя и северное, но светило всё ярче и жарче, весна поворачивалась на лето. Вот, наконец, и оно пришло: с каникулами школьными, с деревенскими трудами возле родителей в огороде и в поле, с незабвенными походами в лес – по грибы и по ягоды.
Свободное копирование
