Однажды маленький Игорёк Сазонов - мой трёхлетний двоюродный брат - стал скандировать перехваченный где-то стишок (существовавший ещё со времён первой мировой войны, но слово "немец" в последние годы заменили на "Гитлер"):
Внимание! Внимание!
На нас идёт Германия!
А Гитлер - ни при чём:
Торгует кирпичом.
- Замолчи, Игорь, - прикрикнула на несмышлёныша его старшая сестра - шестилетняя Светка. - У нас теперь с немцами дружба!!!
Как раз в то время я читал отличные, вкусные детские книжки "Карл Бруннер" и "Генрих продолжает борьбу". Это были книги немецкого политического эмигранта-коммуниста о фашистской Германии. Дома у нас хранилась замечательно изданная книга "Губерт в стране чудес" - о том,. как немецкий мальчик из гитлеровской Германии приехал в СССР. В ней содержалась уничтожающая характеристика гитлеровцев. Начитавшись этой литературы, очень сложно было взять в толк: как же можно дружить с такими разбойниками?!
Финская война принесла с собой очереди, нехватки, дороговизну. Видно, туго пришлось родителям нашим, не сходились концы с концами, и они решили взять квартирантку. Пришлось нашей семье потесниться и жить в двух комнатах - третью же заняла Роза Мироновна Шехтер - феноменально тучная старуха.
У жены моего дяди Лёвы был брат, Роза Мироновна была матерью его первой жены. Квартирантка явилась смотреть комнату - мы с Вилей (он ещё жил у нас) явились смотреть квартирантку. Залезли под письменный стол и тряслись там от смеха: так поразили нас её габариты.
Она и в самом деле была невероятно толста. Заполняла собою всё огромное барское кресло, которое привезла среди прочей мебели. В трамвае брала себе два билета, с тех пор как одна кондукторша раскричалась на неё за то, что, занимая два места, она уплатила только за одно. Не смущаясь меня, расхаживала по квартире в панталонах и лифе. И я размышлял: будут ли её две ноги, взятые вместе, соответствовать толщине одной ноги слона?
Мама говорила, что Роза Мироновна - бывшая буржуйка, настоящая, и это укрепило мой интерес к ней: буржуев я в стране уже не застал...
Бывало, Роза Мироновна заходила к нам поговорить по телефону. У нас в комнате, напротив письменного стола, где стоял телефонный аппарат, висел на стене огромный, в широкой раме из пробкового дерева, портрет Сталина. Вождь, фотографируясь, смотрел прямо в объектив, поэтому, куда бы вы ни сели, хитрые и умные глаза генсека были устремлены прямо на вас. Роза Мироновна любила поговорить с отцом народов - и ничуть с ним не церемонилась.
- Сталин-шмалин, - дразнила она его, - смотришь на меня, бандит... Чего ты смотришь? Расстрелять хочешь? Ну-ну, попробуй...
Я немел от такой дерзости, но, придя в себя, вступал в спор: Сталин - вождь советского народа, он принёс нам счастливую жизнь. Но Роза Мироновна не уступала:
- Кто её знает, счастливую жизнь? Ты её знаешь? Ты её видишь? Вот я - ДА знаю! Вот я - ДА видела! Ах-ах-ах, вэй из мир! Как жили! Как жили!
И, опять воззрившись на лик кремлёвского властелина, задушевно спрашивала его:
- Ну, скажи: сколько ты людей постреляд, газлн? У, бесстыжие твои глаза!
Иногда к ней приходила с ночёвкой внучка - дочь её дочери Веры и профессора "Бобы" Бабича (недавно я видел его портрет в галерее выдающихся основателей клиники ортопедического института на Пушкинской, угол Юмовской). Через стенку нам было слышно, как Ира (ей было лет 11 - 12) восклицает форсированным театральным голосом:
- Ах, бабушка! Как я рада! Что, наконец! Лягу! На твою! Высокую! Постель!
(Ирина Бабич стала довольно известной журналисткой, не раз печатала очерки и статьи в "Известиях" на "моральные" темы. Потом, году в 79-м, задумала уехать с семьёй за рубеж, а тут как раз е перестали выпускать, и она очутилась в отказе.
Как-то вечером мы отправились к Сонечке Злотоябко на семейное торжество: дяди Ёнина тётя Поля запоздало выходила замуж. На этой нешумной свадьбе должен был состояться "семейный совет" по поводу Мили Злотоябко: куда ему поступать учиться после школы? Он только что окончил десятилетку и где-то гулял с товарищами, поздно вечером возвратился домой. Шли какие-то разговоры, споры: идти ли ему в военное училище или рядовым - на срочную службу... Произносились тосты, звучал смех...
Домой мы вернулись в два часа ночи. Впервые я лёг спать в такое недетское время и был очень горд этим.
Ночь плыла за окном, .вся в сполохах дальних зарниц - тёплая-тёплая... Самая короткая ночь столетия: было 22 июня 1941 года.
Свободное копирование
