У нас дома "получались" тогда три журнала: "Русское богатство", "Современный мир", "Вестник Европы"… Каюсь, в шестнадцать лет я еще не успел сообразить, что "Богатство" – это народники, что от "Мира" попахивает легальным марксизмом, а "Вестник Европы" – благообразный и благоутробный профессор-кадет; все со своими принципами и программами.
Я видел их иначе. Для меня "Богатство" и "Мир" представлялись тонковатыми для "толстых" журналов. Издавались они на сомнительного качества бумаге, имели скучные – желтую и серо-синюю – обложки. "Вестник" же Европы выходил ежемесячными мощными кирпичами, кирпичного же цвета. На его обложках помещался старомодный, времен Стасюлевича – редактора журнала с 1866 года – замысловатый рисунок. По толщине "Вестник" мог легко перекрыть обоих своих соперников, вместе взятых…
Вот в таком журнале, на мой тогдашний взгляд, и было бы лестно напечататься. Задумано – сделано: туда я и послал мои отобранные стихи.
Впрочем, "послал" – не совсем точно. Я заклеил их в хорошую, вощеную оберточную бумагу пристойного коричневого цвета, обвязал прекрасным тонким шпагатом и сам отнес на Моховую, 37, рядом с Тенишевским училищем, в редакцию.
В редакции за столом сидела эффектно-седая строгая дама в пенсне. Голосом автомата, без всякого чувства, она констатировала: "Стихи. Ответ получите по почте. Всего доброго".
Я постарался поклониться с холодным равнодушием и ушел оттуда, как знаменитая ницшеанская овца в "Заратустре" – "угловато и спесиво". Впрочем, особого волнения я и не испытал.
Месяц или два длилось гробовое молчание. А потом…
Свободное копирование
