Санотдел 19-й действующей армии - 8

   В Смоленск мы вступили под страшный грохот непрекращающихся разрывов авиабомб и огня зенитной артиллерии, спаренных пулеметов и тысяч винто­вочных выстрелов по самолетам противника. Задержавшись некоторое время в предместье Смоленска в Красном Бору, вереница наших машин снова двинулась дальше и вошла в лес на окраине г. Ярцево, точнее, бывшего города Ярцево, который был полностью сожжен и разрушен. Но и здесь, не успев собрать все санитарные машины, мы получили приказ вернуться в Смоленск, как говорили тогда, "слишком далеко драпанули!" В Смоленске 2-й эшелон армии, а следовательно, и санотдел, был раз­мещен в Красном Бору, в лесной чаще. Вся армия подтягивалась к Смоленску, который находился под постоянный бом­бовым ударом противника. Был вновь дан приказ передислоцироваться в восточном направлении, на восточный берег Днепра. Тысячи машин двинулись на переправу через Днепровский мост. На мосту движение регулировал, как это ни странно, сам генерал Ока Городовиков. Это был человек небольшого роста, с длинными, "буденновскими" усами, разговаривающий по-украински. Он стоял перед железным днепровским мостом - одним машинам разрешал, а другим запрещал переезд через мост на восточный берег Днепра. Пошли машины санотдела нашей армии, он пропустил их, а когда подошла очередь моей машины, поче­му-то не пропустил, приказал свернусь с дороги. Что ему пришло в голо­ву, сказать трудно, он не слушал мои объяснения. Через мост прохо­дили тысячи машин, почему генерал из всей колонны машин санотдела армии не пропустил лишь мою машину? Я очень волновался: что подумает об этом начсанарм Роффе - почему нет моей машины? Но в этот момент я заметил, что шофер моей машины, выйдя из общей колонны, по взмаху руки Городовикова, развернул машину, поста­вил ее перпендикулярно к движущейся колонне и стал "протискиваться" между машинами, хотя они шли так плотно, что и "щели" между ними не было. Избрав свою "жертву", он корпусом своей машины стал "вдавливаться", "влезать" в строй. Шофер машины-жертвы на мгновение был "ошарашен" та­кой дерзостью нашего шофера и на мгновение приотстал. Это было достаточно, чтобы нам войти в движущуюся колонну и вновь идти на встречу с нашим генералом. Все время мы думали: заметит ли он нас, нарушивших его приказ и вновь вошедших в строй? К счастью, он не заметил нас, и мы благополучно прошли на восточный берег Днепра. Движение колонны машин было очень медленным, так как машины шли впритык. Пройдя около 5 км, мы заметили на возвышенности начсанарма Роффе, который рассматривал колонну автомашин. Приблизившись к нему, я выскочил из машины, подбежал к нему и доложил о случившемся. Он был очень сердит, но после моего объяснения остался доволен тем, что мы присоединились к колонне машин санотдела (ведь в те дни было невозможно оторваться от своей части!). Незадолго до этого удивительного инцидента на Днепровском мосту, я имел случай близкой встречи с генералом Городовиковым. Как-то, кажется западнее Смоленска, перед сумерками, я оказался рядом с Городовиковым, сидящим у костра, вокруг которого воссе­дали какие-то бойцы и командиры. Он очень оживлено рассказывал эпизоды первой мировой войны, участником которой был, делая сравнения с Отечественной войной. Например, говорил, что в то время плохо была развита техника, войска не имели транспортных средств, и когда приходилось "туго", то отступали за сутки не более 20-30 км, а теперь, жаловался он, - на машинах "драпают" - в час 40-50 км! С наступлением темноты погасили костер, но долго еще сидели вокруг него, слушали рассказы ветерана. Нам было приказано находиться на автомашинах до по­лучения новых указаний. Около 22 часов начался зловещий гул перелета фашистских эскадрилий на Восток, на Москву. Было до боли обидно, что мы не можем прервать этот спокойный перелет вражеской авиации на столицу нашей Родины Москву. Неужели мы не можем оборвать их полет, не допустить приближение стервятников к Москве?