На следующий день, с утра пошли слухи по вагонам о победах Красной Армии на фронте: "Наши войска взяли Варшаву!", "Наши войска вошли в Будапешт!", "Наши войска в Бухаресте!" И даже: "Наши войска взяли Хельсинки!"
И верилось и не верилось: если так пойдет, я не успею доехать до фронта, как война закончится нашей победой. Подъезжаем на ст. Кавказская. Я увидел на перроне какого-то полкового командира, подхожу к нему и спрашиваю: "Правда, что наши войска имеют уже такие успехи на фронтах?" Он с грустью покачал головой и сказал: "Не верьте этим слухам, их распространяет вражеская пропаганда!"
- Но, ведь они в нашу пользу? - удивился я.
- Да, они в нашу пользу, но когда выяснится истинное положение дел, а оно противоположно слухам, наша армия отступает, - тогда такие слухи принесут большое разочарование, что и нужно врагу. Хотя окончательная победа будет за нами!
Я вернулся в вагон, хотя и огорченный, но осведомленный о действительном положении дел на фронте.
Через несколько часов мы были уже в Ростове. В тот же день, как и полагалось владельцу моблистка, я явился в Штаб СКВО. Там ждали меня, приняли тепло, вручили пакет, скрепленный сургучными печатями, адресованный начальнику санотдела 19-й армии тов. Рофе, который я должен был вручить его по прибытию на место назначения в г. Черкассы. Мне выписали литер для проезда в мягком вагоне скорого поезда. Выписали также обмундирование, которое я получил тут же, во дворе штаба СКВО. Я выходил уже из здания штаба, как встретил моего старого друга по комсомолу и партии, бывшего рабочего завода им. Седина в Краснодаре Бориса Григорьевича Потыкяна. Это встреча была одинаково приятна нам обоим. Он сказал, что работает военным цензором в штабе СКВО, назначен на эту должность как бывший редактор газеты ("Серп и молот" на армянском языке). Он также ждал отправки на фронт в ближайшие дни. Мы попрощались, чтобы вновь встретиться много лет спустя после Победы над фашистскими захватчиками.
Неуклюже захватив узел с обмундированием, я вышел со двора штаба СКВО и направился домой (к родителям жены, где и находилась в то время моя семья). Когда проходил мимо табачной фабрики имени Р. Люксембург (ныне фабрика им. Асмолова), была уже пересмена, работницы, выходившие со двора фабрики, видя у меня в руках обмундирование, тепло встречали, спрашивали: "На фронт, товарищ? Счастливого пути, чтобы вернулся с победой!"
Эти теплые слова работниц воодушевили меня, показали, какими невидимыми нитями связаны мы с нашим народом. Придя домой, я застал Еру (Ерванда), старшего из братьев жены. Он окончил парикмахерский техникум и работал в женском зале. Это был чуткий, отзывчивый, добрый парень. Несколько позже меня он добровольно записался в Красную Армию, отправился на фронт и погиб под Таганрогом. Ера захотел запечатлеть мои проводы на фронт, договорился с фотографом, и мы всей семьей пошли фотографироваться. Я был в военной форме. Спасибо Ере, осталась память, какими мы были в первый день войны.
Свободное копирование
