Я спешил в курортное управление, чтобы на машине вернуться в Талги и рассчитаться с курортом. Жена предложила взять с собой старшего сына Вилика, чтобы хоть этим дать ему какое-то удовольствие. Но оказалось, что все машины Дагкурорта мобилизованы военкоматом. Талгинский шофер, который привез меня в Махачкалу, заявил, что он не знает, что и посоветовать мне. Я позвонил в Дагнаркомздрав, но и они не утешили меня, сказали, что машин и у них нет. Я сидел в раздумье, когда неожиданно вошел талгинский шофер и громко отчеканил: "Ну, доктор, теперь мы поедем! Я тоже мобилизован на фронт, подберу какую-нибудь машину из "кладбища" (машин) и поедем". Через 20 -30 минут я услышал шум машины, которую бросили как неисправную, но шофер сумел ее починить и покатил нас с сыном в Талги. Подпрыгивая на ухабах немощеной разбитой дороги, мы добрались до цели. Я быстро погрузил в машину свои личные вещи, получил расчет в бухгалтерии, как и шофер; мы попрощались с работниками курорта и вернулись в Махачкалу, где на квартире главного бухгалтера Дагкурорта Анны Сергеевны, находилась моя семья. Ее квартира была рядом с вокзалом. Посидев у нее пару часов, я поспешил к дежурному военному коменданту вокзала за обещанным пропуском. Вокзал опять был набит народом и пробираться к коменданту было не просто. Кроме того, и комендант был окружен такими же, как и я. Но я все же подошел к нему и стал просить пропуск: "Вы обещали мне пропуск для жены, - сказал я емy". Он удивленно взглянул на меня и сказал: "Я вас вижу впервые, поэтому ничего обещать не мог, я только сменился".
Только теперь я заметил, что действительно это другой человек. Дежурному коменданту, который обещал мне пропуск, видно, я надоел, и он обманул меня, сказав, что в 16-00 он выдаст пропуск, зная, что к этому времени его не будет на дежурстве. Об этом обещании я рассказал новому коменданту. Он выслушал внимательно, посочувствовал и выписал пропуск жене и мне - проездное удостоверение. Мы стали ждать поезда на перроне. Два больших чемодана держал носильщик. Алик был на руках у матери, а Вилик со мной, в руках у меня был еще один чемодан. Мы все время смотрели в южном направлении, откуда должен прибыть поезд, он "ворвался" внезапно и остановился. Все смешалось: тысячи пассажиров кинулись к вагонам, повисли на ступеньках вагонов, как гроздья винограда, так, что трудно было подойти к тамбуру. Жену с ребенком впустили в вагон с противоположного тамбура, и они вошли в вагон. Меня же со старшим не пустили с ними, мы кинулись во второй тамбур, куда казалось, невозможно войти. Я стал просить публику пропустить нас в вагон, куда вошли уже жена с ребенком, но кто слушает! Тогда я, с трудом поднял Вилика на первую ступеньку и поднялся сам, но стоящие на проходе и ступеньках все еще не хотели пропустить нас. Мне пришлось прибегнуть к силе: взялся за поручни и сильно прижал впереди стоящего, он покряхтел, запротестовал, но физически был оттеснен, затем я так поступил и с другими (ведь сила тогда у меня была!), и мы с сыном продвинулись в вагон. Только мы вошли, как с другого конца жена кричит: "Где же носильщик?", но я не знаю, где он: как только поезд остановился, он исчез, и больше я его не видел. Вот-вот поезд тронется, а его все нет. Поезд пошел, стал набирать скорость, вдруг в передние двери, к которым близко сидела жена с Аликом, протиснулся носильщик с криком: "Чьи же вещи, черт возьми?!"
Поезд шел с полной скоростью, скоро Махачкала, я продвинулся к носильщику, поблагодарил и заплатил ему трехчервонную бумажку. Поезд замедлил ход, носильщик выпрыгнул на ходу на ст. Махачкала-2. В вагоне было очень тесно, душно, мы с женой находились в разных местах, я с сыном ехал стоя, но все же мы были довольны тем, что едем вместе в Ростов. Чемоданы разместили на полках, недавно грубые и раздраженные люди постепенно стали обращаться друг к другу и даже проявлять заботу, стали разговаривать и делиться друг с другом и, кажется, только на тему войны. Все были в боевом настроении, высказывали уверенность в нашей Победе над немецкими захватчиками.
Свободное копирование
