В Майкопе мне было неплохо: работал на ответственной, очень интересной работе, да еще в таком авторитетной учреждении, как Окружком партии; организовывал подотдел национальных меньшинств при Окружкоме, содействовал развертыванию политико-просветительной и культурно-просветительной работы среди нацмен, особенно армян, которые преобладали среди других национальных меньшинств. Некоторое время я даже жил в клубе нацмен, который был центром этой работы, учился играть на пианино, даже брал уроки у девушки моего возраста или несколько старше по имени Анаит. Однако все больше и больше чувствовал, что эти уроки идут в ущерб моей основной работе, а мы в то время работали не по часам, а отдавались работе полностью. Поэтому я не успел овладеть нотной грамотой, как пришлось отказаться от приятного увлечения музыкой.
В клубе нацмен меня познакомили с каким-то энергичным молодым, лет 25-30, армянином, который, узнав, что я живу в клубе, предложил перейти жить к ним в дом. Я согласился и перенес свои нехитрые пожитки к ним домой. Мне выделили там отдельную, небольшую, но очень уютно обставленную комнатку с кроватью, покрытой белоснежным бельем и армянским шерстяными "дошак и вермак" (матрацем и одеялом). Питался я также у них, причем питание было таким изысканным и обильным, какого я не знал прежде. Но каждый раз на мой вопрос об условиях жизни хозяин все отшучивался: ладно, потом поговорим, недорого возьмем и т. д. Это меня стало тяготить. К тому же я догадался, что хозяин и его мать имели на меня виды: хотели, чтобы я ближе познакомился с их дочерью, которая была немного моложе меня и довольно красива, однако мне не нравилась, притом оказалось, что эти люди являются персидскими поданными... Я, недолго думая, "смотался" от них, после чего вновь жил в клубе, пока не нашел себе квартиру.
Свободное копирование
