Было очень холодно, потому что отопление не включали, электричество тоже. Мама на работе получила бутылочку бензина грамм на 250, для коптилки. В маленькую банку с крышкой наливали бензин, вставляли фитиль из кручёной ткани. Учил этому домком, хотя многие, как моя мама, помнили это ещё с довоенных времён.
Собраний жильцов не было, домкомовские женщины сами ходили по квартирам. Обход был регулярным. Наша соседка по квартире осталась одна в угловой комнате. По последнему эвакуационному плану её дети уехали, муж сидел. Наша домкомовская женщина, которая когда-то была у кого-то горничной, заметила, что ей очень уж плохо: «Вы что, одурели? Вы её хоть в коридор затащите!» Мама сказала: «Там сквозит, она вообще от воспаления лёгких пропадет». ― «Ну в комнату к себе внесите. Мы ей дополнительную буржуйку дадим, но она же топить не в силах». К себе мы её взять не могли: у нас с туберкулезом я и папа. В другой ― из оставшихся обитаемых комнат ― жила семья с маленьким мальчиком, которого боялись заразить. Но потом всё-таки перетащили, потому что в её угловой комнате на внутренней стене был иней.
Дрова ходили брать у Крымского моста. Там выгружали баржу, и мы получали по талонам здоровенные поленья.
