Июль. Дрова

На фото: Москва. Разведчики столичного неба охраняют город от налетов фашистской авиации. Наум Грановский/Фотохроника ТАСС

В середине июля в квартире оставались только три семьи, остальные эвакуировались. Папа строил укрепления на ближайших рубежах, 30 сентября немцы уже были у Москвы. Проектный институт, где он работал, эвакуировался. По большей части в нём трудились экономисты, архитекторы, чертёжники. А папа был строителем-практиком, и его отправили на сооружение противотанковых надолбов. Наш домком ещё летом успел обеспечить светомаскировку и снабдить нас печками-буржуйками и талонами на дрова. На огромных окнах повисли шторы из тёмно-синей бумаги. Бумагой же были накрест заклеены стёкла. Для дежурства на крыше выдавали металлические метёлки ― сбрасывать зажигательные бомбы. Налёты уже случались, и к тому же нас потряхивало, когда на крыше установили зенитку, её сопровождал девичий взвод, и нам запретили туда ходить.

Вопросы безопасности детей, организации детских трудотрядов и эвакуационной координации домком решал с окрестными школами. Во время налётов мы прятались в нашем подвале, взрослые редко спускались ― уходили в коридор. Предполагалось, что там их не ранит выбитым стеклом.

На наш дом сыпались только зажигалки. А здание военного ведомства на Кропоткинской, через дорогу от дома учёных, разбомбили. И ещё одно неподалёку, на Остоженке. В первом же переулке вниз к реке стояла церковь Ильи Обыденного. Рядом громадный писательский дом. Его тоже разбомбили вчистую. Это был, конечно, прицел на Кремль. Ильинского храма в ту пору уже не было ― снесли. На его месте лежали металлические балки Дворца Советов, который начали строить до войны. В оградительную систему входили зенитки и огромные, похожие на дирижабли баллоны. К баллонам крепилась металлическая сетка. Такая если попадёт в пропеллер ― самолёту конец. То и другое обслуживали девичьи взводы.

Московские архитекторы раскрашивали здания секторами разного цвета. Считалось, что сверху это выглядит, как несколько маленьких домов. Но наш дом не маскировали. Он был пяти этажей ― по московским понятиям, это средние размеры.