В один прекрасный день в наш дом прибыла группа из оккупированных немцами стран. Начались игры «в очко», с ссорами, со спорами, с драками. Иногда появлялась финка, и тогда сражались «до победного конца» – до первой капли крови!
Через некоторое время выяснилось, что в наш дом попали отпетые урки, которых немцы выпустили из тюрем. Вспоминаю братьев Прицкайло – чуть ниже среднего роста, коренастые, с продольными и поперечными шрамами на лице. Они слыли за талантливых шулеров. Бывало, что они играли один против другого. Тогда они садились на пол, поджав ноги, а колоду карт клали посередине между ними. Финки отдавались «судье», на обязанности которого лежала раздача карт. Если один из братьев замечал, что «судья» не соблюдает нейтралитета, то игра моментально прекращалась. Зато начинались споры и даже драки.
Через неделю после приезда этой «веселой компании» в наш дом пришла полиция. Мы узнали, что недалеко от нашего общежития была небольшая лавочка. Полиция объяснила, что в лавку вошли «покупатели», натянули на голову хозяина бумажный кулек и взломали кассу, и пока тот освобождал голову, унесли деньги. Подозрение пало на наш дом, но прямых доказательств не было.
Не прошло и двух дней, как вновь появилась полиция. На этот раз неизвестные лица затащили почтальона в подворотню и отняли деньги, которые он разносил к праздникам по домам пенсионеров. Как и в первый раз, были подозрения, но улик не было. Через неделю после этого события пришел грузовик, в который погрузили «веселую компанию» и увезли в неизвестном направлении. Наконец, мы вздохнули!
Время проходило быстро: подошел канун Нового года.
«Теневая экономика» в Берлине работала отлично – были бы деньги! А деньги у нас были. Мы закупили «все необходимое». Сидим, закусываем, вспоминаем родных и недавнее прошлое. Нам хотелось знать, как отреагировали в Корпусе на наш побег. Начались ли розыски? В каком направлении?
Было известно, что мы сели на поезд, идущий в Берлин. Но это еще не значило, что мы действительно поехали в этот город. Если в Корпусе сочли, что «берлинский поезд» был фикцией, то мы должны были бы сойти на первой же остановке и пересесть в поезд, идущий в Болгарию. Следовательно, поиски беглецов должны были начаться с Болгарии. Позднее мы узнали, что так оно и произошло!
Однако связи с Корпусом у нас не было, и мы были в полной неизвестности. Пробило двенадцать. Дверь в нашу столовую внезапно открылась нараспашку, и на пороге выросла фигура «нашего» унтер-офицера летчика. Куртка расстегнута, волосы прилипли к мокрому (от снега?) лбу. Он подошел, поставил табуретку на стол. Сам влез на стол, затем на табуретку, и потянулся к лампочке. Хочет ее вывинтить? Мы начали раскачивать стол. Унтер-офицер не удержался и сошел с табуретки. Мы сняли табуретку со стола. Унтер-офицер сошел со стола, поставил табуретку на стол и снова полез выкручивать лампочку. Мы переглянулись между собой, задавая немой вопрос: что с ним, что ему надо?
– В чем дело? Почему ты хочешь вывинтить лампочку? – спросили мы у унтера.
– Затемнение! Весь город затемнен, а у вас полный свет!
– У нас окна закрашены синей краской и затянуты шторы. Что тебе еще надо?
– Полное затемнение!
Только после этого мы обратили внимание на то, что наш унтер был «на взводе» и что лучше всего с ним не связываться. Мы его успокоили, пообещав вывинтить лампочку перед сном, проводили до дверей и закрылись на щеколду.
Новый, сорок третий, год мы встретили вместе. Никто не приходил и никто не нарушил нашего спокойствия. В день Нового года пришел посланник «из другого дома», от полковника, который нам дал понять, что мы поступили неделикатно – не пришли поздравить полковника с Новым годом. Мы попросили передать полковнику, что мы с достоинством оценили его гостеприимство в первый день нашего знакомства и что поэтому мы не считаем своим долгом поддерживать знакомство с господином полковником!
Что было передано «господину полковнику» и какова была его реакция – мы не узнали.
Свободное копирование
