19.11.1861
С.-Петербург, Ленинградская, Россия
19 ноября
Существование Путятина, как министра просвещения, производит в публике самое неблагоприятное впечатление; чему помогает выход в отставку Делянова, Воронова, [нрзб.] des professeurs. Говорят про Путятина, что он -- пюзеист, и раз сказал: очень прискорбно, а нечего делать, надобно же кончить тем, что покориться папе.
Про Михайлова (распускавшего прокламации Герцена) в "Independance Belge" пишут, что он рассказал судьям: я был крепостным, и в детстве видел, как секли моего деда за то, что мешал барину изнасиловать его дочерей -- с тех пор я поклялся в вечной ненависти дворянству. 19 февраля 1861 года умиротворило меня; но действия дворянства снова возбудили мою желчь и вот отчего я пред ваши.
Говорят, Бакунин убежал из Сибири и через Амур и Японию едет в Лондон, о чем Герцен объявил в каком-то журнале.
Говорят, в иностранных газетах напечатан какой-то адрес весьма умеренный, но толкующий о конституции.
Я сказал бар. Раден {Далее, до конца записи, в подлиннике по-французски.}: "не отравляйте мне этих мгновений; я нахожусь сейчас в блаженном состоянии ревностной святоши, которая подсчитала количество постных супов, проглоченных ею, и надеется быть вознагражденной таким же количеством жирных колбас; колбасы она не получит -- это наверное -- но это не разрушает ее блаженства. Я знаю, что Москва наскучит мне, как и все; но по крайней мере ничто не может нарушить блаженства, которое меня охватывает, когда я освобождаюсь от тысячи цепей, сковывающих меня в Петербурге".
"Выход в отставку... des professeurs" -- отставка пяти либеральных профессоров Петербургского университета: Кавелина, Спасовича, Стасюлевича, Пыпина и В. Утина, происшедшая в связи со студенческими волнениями.
Пюзеизм -- ритуальное движение в англиканской церкви, пропагандировавшее сближение с католицизмом.
Основной мыслью корреспонденции из Петербурга в "Independance Belge" (1861, No 330) было, что М. Л. Михайлов -- единичный представитель революционного движения и за ним нет никого, кроме двух русских изгнанников в Лондоне. Заключительные строки корреспонденции переданы Одоевским не точно. Там приписывались Михайлову следующие слова: "Но я видел злую волю дворянства, я считал недостаточным этот акт верховной воли, поскольку другие радикальные реформы не подкрепили бы его". В действительности Михайлов в своем показании писал следующее: "Не скрою, что выйти из сферы моей обычной скромной деятельности заставили меня горькая боль сердца при вести о печальных случаях усмирения крестьян военной силой и опасения, что эти случаи могут долго еще повторяться в будущем... Покойный отец мой происходил из крепостного состояния и семейное предание глубоко запечатлело в моей памяти кровавые события, местом которых была его родина. По беспримерной несправедливости село, где он родился, было в начале нынешнего столетия подвержено всем ужасам военного усмирения. Рассказы о них пугали меня еще в детстве. Гроза прошла не даром и над моими родными. Дед мой был тоже жертвой несправедливости: он умер, не вынеся позора от назначенного ему незаслуженного телесного наказания. Такие воспоминания не истребляются из сердца". (Цит. по М. Лемке, Политические процессы в России 60-x гг. М. 1923, стр. 106--107.).
Дата публікації 10.01.2018 в 11:42
|
Свободное копирование
